Представляем вашему вниманию первый выпуск новой дискуссионной программы о политике «Блокпост». В течение всего наступившего года вас ждут яркие обсуждения, споры по самым горячим и актуальным вопросам современности, столкновение интересов, позиций и идеологий. Мы постарались создать место , где непримиримые оппоненты могут высказать другу другу всё, что наболело. Без цензуры, без официоза — только прямой диалог. Мы также предлагаем нашим читателям принять участие в выборе участников «Блокпоста». Предлагайте в комментариях, пишите на почту редакции , кого бы вы хотели увидеть на нашей «нейтральной» полосе.
Первыми на границы «Блокпоста» к нашему смотрителю Даниилу Аникину пришли: саратовский политолог, заместитель председателя городской Общественной палаты Дмитрий Олейник и председатель регионального отделения партии «Яблоко» Дмитрий Коннычев. Что общего во взглядах на падающий рубль и нефть у государственника и либерала? Торговля нефтью: преступление или экономическое наказание России? Что важнее для государства: зенитные ракеты или вылеченные от рака люди? Смотрите первые дебаты на политшоу «Блокпост».
Ведущий: Россия и кризис — эти слова настолько часто употребляются вместе, что уже почти стали синонимами. К вечным российским вопросам «кто виноват?» и «что делать?» добавился новый — «как жить дальше?». Это особенно актуально в условиях стремительно падающего рубля. О негативной динамике отечественной валюты мы поговорим сегодня с нашими экспертами: с саратовским политологом, заместителем Председателя саратовской городской Общественной палаты Дмитрием Олейником и председателем регионального отделения партии «Яблоко» Дмитрием Коннычевым. Первый вопрос к вам, Дмитрий. Многие жители Саратова и всей России начинают свой день начинают свой рабочий день с того что следят за курсом рубля. Насколько это актуально для вас?
Дмитрий Коннычев: Достаточно актуально, только поскольку я за рублем слежу постольку поскольку, другие цифры, к сожалению определяют этот курс, и это не факторы Российской Федерации, а в первую очередь цена на нефть, потому что последние шестнадцать лет зависимость российской экономики от нефти выросла в пять раз. Если со сменой правительства и президента в 2000 году ВВП и доходы бюджета зависели от нефти на 10 процентов, то сейчас это половина того что имеет страна, поэтому то, как себя чувствует нефть на мировых рынках определяет то, как мы будем жить дальше. Я слежу за этими цифрами, а курс это производное.
Ведущий: Так что получается, поставленная задача слезть с «нефтяной иглы» так и остается оптимистичным прогнозом?
Дмитрий Коннычев: Факты говорят о том, что мы на ней сидим довольно прочно, и за последние 15 лет Россия только укрепилась на ней. Это факты, это цифры.
Дмитрий Олейник: Есть такие моменты с которыми сложно спорить, но есть и такие моменты с которыми можно не согласиться. Во-первых, почему мы берем ситуацию по нефти в 16-летний период? Зависимость России от нефти достаточно давняя, она была и при СССР, она была и в годы правления Бориса Ельцина, она досталась в наследство и Владимиру Путину. То есть нефть не появилась 16 лет назад. Во-вторых — не 50 процентов дохода бюджета зависит от нефтяной конъюнктуры, а меньше — около 30 процентов. Что касается вопроса с которого мы начали разговор, я вообще с радостью смотрю иногда за тем то происходит на рынках, прежде всего по нефти. Хотелось бы вспомнить слова нашего замечательного согражданина Дмитрия Менделеева, который считал, что торговать углеводородами это вообще преступление перед будущими поколениями. Да, слезть с «нефтяной иглы» крайне сложно. Наш президент из послания в послание говорит о необходимости диверсификации экономики, но это легкие деньги достаточно, это деньги, которые не требуют затрат на научно-техническое развитие. Это деньги, которые не требуют высокой квалификации персонала. Вообще, специфика российской экономики, даже не за последние 16 лет, а раньше в том, что большая часть предпринимателей, начиная от малых кончая очень большими, пытаются получить прибыль как можно раньше. Не работают средине и долгие инвестиционные проекты. Поэтому нефтяная отрасль попала в выгодную конъюнктуру, поэтому несмотря на все заверения, что надо что то менять, развивать другое, пока гром не грянул, мужик не перекрестился. Еще по этому поводу очень рад, потому что в последний месяц мы все чаще слышим из Европы и из Америки тоже, что надо вернуться в вопросу о санкциях против России и посмотреть на возможности их отмены. Почему это происходит? Уж наверно не потому, что наши партнеры зарубежом решили помочь России преодолеть экономический кризис, я в это мало верю. Есть итоги развития 2015 года, они показывают, что задачи, которые ставились очень много лет как то начали реализовываться. В частности, по сельскому хозяйству, несмотря на общее падение у нас 3 процентный рост наблюдается. У нас не случилось дефицита. Да, конечно полки магазинов стали беднее.
Дмитрий Коннычев: И с продуктами из пальмового масла…
Дмитрий Олейник: Почему только из пальмового масла? По крайней мере нет такой необходимости что-то «доставать», как это было во времена СССР или как это было 16 лет назад тоже. Да, конечно, кто-то приходит в магазин и не находит там приличных товаров, не находит того качества, к которому привык. Люди привыкли к каким-то продуктам, а вынуждены переходить на аналоги, но это не значит, что сегодня кто-то недоедает.
Дмитрий Коннычев: Я категорически с Вами не соглашусь. Дело не в «латателе дыр» Игоре Сечине, с которым можно было бы поспорить о том, какая квалификация нужна в нефтяной промышленности. Я хочу сказать гражданах среднего класса и ниже, которые сейчас тратят огромную часть своего дохода буквально на еду. Я сам хожу в сетевые магазины с продуктами питания и понимаю, что обычный чек покупки стал больше за два года в два раза, или чуть меньше. Сейчас люди понимают, и все опросы любых социологических служб показывают, в стране — кризис.
Дмитрий Олейник: Это объективно.
Дмитрий Коннычев: Мы это признаем, и, несмотря на некоторые локальные успехи, кризис — существует. И теперь мы смотрим как растут или падают экономики других стран, а они на самом деле растут, и задаемся вопросом: почему экономика Российской Федерации чувствует себя так плохо? Почему это произошло, если отринуть политические истории про санкции, если отринуть истории про напряженность внешнеполитическую, то остается главное — наша экономика неэффективна. Она оказалась завязана на то преступление о котором недавно вы сказали. Эта ситуация не изменилась последствием этого управления и этого цикла. Ельцин был у власти девять лет, Путин у власти — шестнадцать лет. И вот мы имеет то, что имеем.
Дмитрий Олейник: Позвольте мне вам возразить. Ключевое слово о том, что вы сказали, это слово «наше». Когда Путин приходил к власти в России, экономика уже была не совсем «наша». Он пришел не на чистое поле, где никто не работал, а туда где уже были иностранные инвестиции, где была проведена приватизация, которую многие в нашем обществе считают несправедливой, в том числе и те, кто работают в силовых структурах. То есть когда в отношении бизнеса делались какие-то шаги властью, это в том числе и оценка того, что приватизация была проведена не совсем справедливо внутренне. Это — первый момент. Во-вторых, сейчас экономика в основном российская, государственная в том числе. Это дает возможности ее быстро, в случае необходимости, менять. Если бы она была частной или зарубежной, то есть крупные российские компании принадлежали иностранцам, то ситуация не стала бы лучше в России.
Дмитрий Коннычев: А она стала лучше?
Дмитрий Олейник: Я сейчас до этого дойду. Не только Россия падает. Падает весь БРИКС. И Бразилия падает и Китай начал не так динамично развиваться как раньше.
Дмитрий Коннычев: 6, 8 плюс и 3 минус.
Дмитрий Олейник: Не может все идти параллельно. Но, думаю догонит еще. Они независимы были от своего экспорта как мы. У нас ведь не только нефть падает, еше и металлы и другой ассортимент, кроме может быть химии. Но самое главное в этом всем, то что правительство наконец всерьез взялось за вопрос развития своего бизнеса. Каждый день проходят совещания, форумы. Начинают говорить о том, что пора принимать реальные меры, а не просто говорить. Даже сейчас в антикризисной программе, по которой в правительстве предварительные совещания проходили, не банкам уделяется основное внимание, а среднему и малому бизнесу.
Да, мы стали жить хуже. Мы потеряли в потреблении, я имею ввиду средний класс, но малообеспеченных людей гораздо больше на ярмарке бывает, чем в сетевых магазинах и там стоимость чека сохранилась, не выросла. В этом есть большая заслуга и региональной власти. Все стоит столько же, кроме может быть яиц.
Ведущий: Дмитрий Викторович, судя по вашим постам в социальных сетях, вы не совсем позитивно оцениваете меры, принимаемые в борьбе с кризисом. В чем вы видите ошибки, заблуждения, или неправильные приоритеты?
Дмитрий Коннычев: В длинную я сказал, что капитализм больших олигархических друзей «завязанных» завязанных на нефть и газ приведет Россию в среднесрочной и долгосрочной перспективе в тупик. Мы в начале этого тупика. В этой трудной ситуации вместо того, что бы делать бюджет социально ориентированным, у нас колоссально раздуты расходы на ВПК и содержание силовых структур. Если со вторым, исходя из соображений безопасности, можно было бы согласиться, то по первому затрата в ближайшие годы колоссального количества денег вместо того, что бы поддержать людей — это неправильная политика. Мы живем здесь и сейчас. Одна запущенная ракета S300 в Сирии стоит, как несколько десятков вылеченных от рака людей.
Мы ведем политику неправильно. Мы ведем имперскую политику. Ровно так кончился СССР 1985 году. Перенапряг с доходами от нефти, и здесь я соглашусь с оппонентом, просто проблема возникла не вчера, и военные расходы. Смесь этих факторов — и получилось то что получилось через пять лет. Я этого очень боюсь и очень бы этого не хотел. И Правительство и Президент выбирают неправильные приоритеты в расходовании национального богатства, тратя деньги на пушки вместо масла.
Дмитрий Олейник: Я считаю, что СССР кончился не совсем так, а ровно наоборот. Мы сначала ушли из Восточной Европы, потом мы стали спокойно относится к тому, что наши союзные республики объявляют суверенитеты. Та «имперскость», про которую вы говорите — была утрачена полностью. Население и власть сосредоточились на потреблении. То есть хотелось тогдашней элите потреблять больше и иметь собственность: виллы, заводы и т. д., а населению хотелось жить лучше. Люди жили откровенно плохо в последние годы СССР, поэтому он кончился. И сейчас, если уж возвращаться к политической составляющей, мы смотрим на рейтинги поддержки и понимаем, что несмотря на кризис уровень поддержки власти высокий, хоть и немного синжается.
Ведущий: Около 82 процентов.
Дмитрий Олейник: Почему так? Просто люди чувствуют, что страна единая, то что она не развалится сегодня или завтра. В СССР было ощущение, что он доживает последние дни и к этому было положительное отношение населения. Даже в России, которая последней приняла декларацию о суверенитете было такое: «ну и хорошо, у нас есть нефть — мы лучше выживем». Сейчас этого нет. Сейчас мы готовы финансировать какие-то проекты и на отдаленных территориях, на Дальнем Востоке, который надо осваивать. Люди понимают, что нужно быть едиными и только так можно преодолеть сложности. Что касается ракет и рака — то это совершенно разные программы. У ракет есть разные сроки эксплуатации и учения все равно проводятся, а я слежу за сообщениями Министерства обороны. Они не только в Сирии летают, но и на военных полигонах. Что касается повышения качества жизни в плане высокотехнологичных медицинских операций, то их стало проводиться гораздо больше. Есть совершенно объективный показатель — рост продолжительности жизни в стране и в области.
(полную версию дебатов смотрите на видео-версии)
Заранее просим прощения за технические шероховатости в видео.
