Вообще февралю, не очень повезло со стихотворными строчками, ему посвященными. Русские поэты были людьми разносторонними, поэтому и любили разные времена года. Осень (болдинская!) – это конечно Пушкин. По поводу весны, а конкретнее – мая, естественно вспоминается Федор Тютчев: «Люблю грозу в начале мая…» О зиме не забывал «великий гражданин и поэт» Николай Некрасов: «Зима. Крестьянин торжествуя…» И все ведь, главное, – такое оптимистичное, жизнерадостное, одним словом, «у природы нет плохой погоды…»
А тут вдруг – февраль. Навскидку только вспомнится, что Борис Пастернак: «Февраль. Достать чернил и плакать…» Ничем жизнеутверждающим и не пахнет. Похоже, действительно самый депрессивный месяц, даже на уровне физиологии – организм успел уже полностью лишиться летнего тепла, весной еще и не пахнет, да и еще часы умудрились перевести. Вот и наступает странное состояние, которому название еще не придумано. То ли английский сплин, то ли русская тоска. Такой вот душевный авитаминоз. Лучшим средством от этого заболевания является светлая грусть, грусть как прозрение и исцеление. Прививка, которой должно хватить, как минимум, до первых весенних дней.
Так уж получилось, что лекарственных средств в этом феврале оказалось два.
Во-первых, застывший в предвкушении то ли оскаровского триумфа, то ли ошеломительного провала «Ла-ла-ленд». Легкая и, на первый взгляд, даже поверхностная история о двух молодых людях, которые по-прежнему танцуют и поют на голливудских бульварах, как будто не было десятилетий с того времени, когда по ним стучали башмаки Фреда Астера, а Дебби Рейнольдс напевала под дождем бессмертные мелодии.
Такое ощущение, что современный американский кинематограф задался целью реанимировать все классические кинематографические жанры. То Тарантино снимает вестерн, казалось бы, уже окончательно похороненный под мешаниной пародий и неудачных подражаний. То братья Коэны пародийно обыгрывают эпоху пеплумов («Аве, Цезарь»), воссоздавая не только величие происходящего на съемочной площадке, но банальную низость за ее пределами. Интересно, что свидетелем этого становится Кирк Дуглас, отпраздновавший в прошлом году столетний юбилей, и остающийся, по сути, последним очевидцем того, как все описанное происходило на самом деле. Теперь вот очередь дошла и до классического голливудского мюзикла.
На самом деле «Ла-ла-ленд» лишь притворяется классическим мюзиклом. Это как всеми узнаваемая обертка, которая привлекает внимание, но дальше обертку нужно развернуть, а содержимое попробовать. И, в отличие от подавляющего большинства голливудской классики с неизменным хэппи-эндом», этот фильм неожиданно расставляет все по своим местам. Не так, как должно быть, в фильме, а так, как получается в жизни. Разумеется, главная героиня смогла стать знаменитой актрисой и счастлива в браке. Разумеется, главный герой, смог добиться реализации своей мечты и теперь спокойно играет джаз. Разумеется, они даже обменяются долгими взглядами, чтобы больше уже не встречаться. Так бывает, что каждый из них исполнил свою мечту. Проблема только в том, что каждая такая мечта не предполагала наличие другой. Очевидно, в понимании этой нетривиальной истины и заключается процесс взросления.
А во-вторых, спектакль театральной студии «Грани» по мотивам Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков». Камерный зал, в котором умещается всего несколько десятков зрителей, и маленькая сцена, на которой сменяют друг друга несколько актеров, по очереди выполняющие все роли, предусмотренные повестью. Эта повесть – вообще одна из самых светлых вещей Брэдбери, сравнимая по своему эффекту с тем самым напитком, которому она и посвящена. О чем она? Ну, конечно же, о том, что непременно будет лето, а точнее – они никуда и не девается, оставаясь в самих людях, которым иногда просто необходимо напомнить самим себе о существовании этого теплого времени года. И еще о смерти, потому что от нее никуда не деться, но из этого совсем не следует, что стоит бояться. Ну и тогда уже, наверное, о жизни. О том, что нужно уметь принимать естественный ход вещей и как раз поэтому особенно ценить те моменты, которые остаются записанными в памяти, словно в разлинованном на графы блокноте. Главное – записать их в правильную графу, чтобы в нужный момент обязательно найти.
Но повесть повестью, а спектакль – спектаклем. Ведь это тоже удивительная магия, когда несколько десятков человек завороженно полтора часа наблюдают за незамысловатыми и такими узнаваемыми сценками, смеются вместе с героями, а иногда даже переживают. В чем-то сродни атмосфере «квартирника», на котором неожиданно песни проникаются новыми смыслами. И очень интересная сценография, когда всего несколько предметов воплощают весь мир американского городка, а когда предметов недостает (или, точнее, без них можно обойтись) тогда в роли кухонных атрибутов неожиданно выступают ноги самих актеров…
И тогда вдруг понимаешь, что время работает, в том числе, и на тебя, а это значит, что будет снова весна, а внутри по-прежнему есть лето, которое просто затерялось под толстым слоем чужих душевных осадков.
Так что совет Пушкина по борьбе с депрессией («Откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро») по-прежнему актуален, но с небольшими поправками: шампанское нынче не в моде, «в моде лишь какой-то ЗОЖ» (очередная цитата!), а вместо Бомарше можно посмотреть «Ла-ла-ленд» или сходить на «Вино из одуванчиков». Говорят, это помогает.