Ирина Родионовна Гайнутдинова руководит 1-ой гимназией по праву. Чтобы стать Первой, она прошла длинный путь. Получила педагогическое, потом юридическое образование, работала и в детском саду, и в школе. Кандидат педагогических наук. Отработала директором «школы на окраине», «порулила» в отделе образования Октябрьского района. Чтобы стать директором Первой гимназии нашего города, пришлось пройти всю школу образования, узнать систему от и до. И сегодня сто процентов её выпускников плавно «перетекают» в лучшие ВУЗы страны, практически не замечая маленького порожка ЕГЭ. Это для них не повод для эмоций.
Я связан с вашей школой практически всю жизнь. Сначала здесь учились мои друзья, с которыми соревновались – кто лучше выступит на городских олимпиадах, здесь учились и учатся мои сыновья и внуки. Удивить меня новостями не просто. Но приехал из Москвы ваш выпускник, который заканчивает Высшую Школу Экономики, председатель студсовета этого университета, работающий уже помощником ректора и просто гонит меня в Ваши объятья – посмотри, что там происходит. Там все правильно! Жалко, что мне не досталось.
— Какие же реформы происходят в вашей школе, так, что слухами о них Москва полнится?
Если бы я не работала пять лет директором 95 школы, вряд ли бы я была на месте в 1-й гимназии. Во-первых, потому что здесь уже был педагогический коллектив высочайшего уровня мастерства, высокопрофессион
Но в самой успешной организации со временем традиции начинают преобладать над потребностью в инновациях, изменениях. Некоторые позиции постепенно утрачивались, и уже были школы, которые нас «обходили» по уровню преподавания. Поскольку я пришла не с «улицы», у меня было четкое представление о том, что нужно делать, в каком направлении двигаться, и сколько на это потребуется времени.
Много чего мы поменяли. Прежде всего, организационно. Я пришла в школу, которая уже являлась автономным образовательным учреждением. Многие школы переходили в тот период в автономный режим, но далеко не все смогли в нём выжить.
Школа у нас большая, 1097 учащихся, мы имеем серьезную возможность зарабатывать на дополнительных услугах ( я не говорю о деньгах, которые собирает попечительский совет, потому что это отдельное юридическое лицо). Но для этого нужно иметь возможность оперативно и эффективно управлять этими ресурсами.
— А на чем вы зарабатываете эти дополнительные средства?
Это дополнительные образовательные услуги, по списку, утвержденному муниципальной администрацией, которые зарабатываются под контролем администрации. Прежде всего, подготовка к школе, она большой объем занимает. Это иностранные языки, которые частично заложены в бюджете, но повышенный курс и второй язык мы проводим как платную услугу, чтобы дети могли в совершенстве понимать язык, общаться на нём.
Ну и есть отдельно взятые предметы, это и физика, и химия, как мы говорим, «углублёнка», есть и история, и обществознание, право. Математика, конечно, и русский, но этого меньше. В основном – иностранный язык и подготовка к школе.
Чтобы эффективно использовать эти заработанные средства, я ввела в штат собственную бухгалтерию. До этого нас обслуживала централизованная бухгалтерия. Считаю такую форму работы для образовательного учреждения не приемлемой, потому что договор с централизованной бухгалтерией организован по принципу рассказа Райкина – один пришивает пуговицы, второй рукав и никакой индивидуальной работы. За индивидуальный результат никто не отвечает.
Например, проект расходования средств на выполнение муниципального задания, там есть не только базовые цифры. Проработка муниципального задания – это очень серьезно, это то, на основании чего нам потом выдаются средства и если это правильно подготовить – разница получается очень существенная.
Учесть всю «углубленку», работу с клиникой кожных болезней, где мы занимаемся по индивидуальному плану с группой больных детей – всё это очень серьёзно. Все эти дополнительные работы, их планирование в гимназии были всегда, но не всегда оплачивались. Это очень важно, потому что их «внезапное» появление в задачах гимназии снижает оперативность финансового обеспечения работы учителей, когда эта нагрузка оказывается дополнительной и бесплатной. После внеплановой драки кулаками не машут. Это конечно, не вина централизованной бухгалтерии, педагогический коллектив тоже не был подготовлен к финансовому планированию своей работы.
Поэтому в 2013 году мы не заключили новый договор с централизованной бухгалтерией и приняли решение – теперь у нас есть свой экономист, свой бухгалтер, главный бухгалтер.
— Скандал большой был?
Нет. Но в большой степени это, наверное, зависело от того, что у меня был опыт работы с отделом образования, была определенная вера в меня, поскольку я зарекомендовала себя, как человек молодой, инициативный и грамотный. Мне учредитель сказал: «Да, тебе можно!»
Потому что когда нарушается заведенный порядок, учредитель напоминает, что мы всего лишь наёмные лица, и мы должны этот прядок соблюдать. Я бы на их месте тоже так поступала, управляемость – важная вещь. Думаю, когда разрешили – не прогадали.
С 1 января 2014 года ( финансовый год начинается с 1-го января) мы приступили к этой новой финансовой схеме, а к концу года у нас уже была КРУ. Я убедилась – для эффективного использования средств необходимо, чтобы каждая школа имела свою бухгалтерию, как это раньше и было. Эффективное расходование как средств, которые выделяются на выполнение государственного задания, так и всего остального. Это мое четкое уверенное мнение, наверное, одна из первых реформ, которые я провела.
Второе – я пересмотрела программы развития гимназии. Были моменты, которые выпадали. Полгода у меня ушло на анализ этих моментов и с первого января мы приняли новую программу развития, над которой трудился весь наш коллектив. Конечно, в первую очередь замы, которые с чем-то соглашались, с чем-то нет. На первых порах было много противоречий. Они считали какое-то время, что им удобнее работать так, как они привыкли.
В гимназии было наработано очень много положительных моментов, ещё раз подчеркиваю. Надо было просто более чётко их контролировать, отработать формы внутришкольного контроля, и они эффективно заработали, идеально.
Еще раз повторю – у нас очень высоко квалифицированны
— Нужно было изменить какие-то критерии эффективности?
Критерии – это было вторично. Они возникли чуть позже, когда мы их пересматривали.
Наш фонд оплаты труда делится на две части – основной и стимулирование. Эти критерии стимулирования заложены у нас в новом трудовом договоре, который мы, естественно, пересмотрели, потому что он был типовой. Но то, что хорошо для школы на 20-м квартале, совершенно не подходит для нашей гимназии. Если для них важно накормить, одеть обуть, и чтобы все были живы и здоровы, потому что родители пьющие, то перед нами стоит совершенно другая задача.
Мы должны давать высоко подготовленных, конкурентоспособ
Разные дети приходят. Конечно, есть возможность присматривать хороших ребят, которую дает предварительная подготовка, она дает не только деньги. Конечно, мы присматриваем перспективных ребят заранее.
Что мы сделали нового в программе развития?
Во-первых, качество образования. Это первоначальная задача, она всегда стоит перед каждым руководителем. Как заставить детей учиться, как мотивировать их. Нам в этом смысле везет – у нас в большинстве своем мотивированные родители, что о-очень важно. На первых порах если не всё, то очень много зависит от отношения родителей к учёбе детей.
Мотивация наших родителей очень высокая. Родители у нас настоящие участники образовательного процесса. Они вместе с нами развивают гимназию, мы живём одними задачами. Это отличительная черта гимназии, далеко не в каждой школе так. Время уходит на то, чтобы родителей просто привлечь, а у нас – большинство включаются сразу. Естественно, как следствие, мотивированные дети. Не все, но абсолютное большинство.
Дальше нужно грамотно мотивировать учителей. Это регулярные «срезы знаний», это внутришкольный контроль и это обучение учителей. Учитель должен быть постоянно готов к работе в ежедневно меняющихся условиях.
К этому непосредственно примыкают новые федеральные государственные стандарты. Мы давно в этом эксперименте. На сегодняшний день у нас уже восьмые классы, которые начали учиться по этим стандартам с первого класса, с самого начала. Это очень ко многому обязывает. Это учебники, которые полностью должны быть предоставлены, они должны полностью соответствовать государственному стандарту, это разнообразное оборудование.
И главное – это учителя, которые обучены работать в соответствии с новыми государственными стандартами. Но если азам у нас обучены многие, то постоянно появляется еще много интересного и нового. Наши учителя – это постоянный поиск новых подходов, и этому нужно непрерывно учиться.
И я уделяю огромное внимание постоянной подготовке учителей. Только в этом году учителя иностранного языка, истории, общества у нас ездили учиться в Москву. Мы постоянно расширяем их границы и возможности, потому что даже раз в пять лет проходить переподготовку в нашем саратовском институте развития образования уже недостаточно. Он хороший, никто не спорит с этим. Но — все меняется быстрее. И за рамки всё-таки нужно выходить. Для меня это очень важно.
— Где берете деньги на командировочные, на проживание в Москве?
Деньги из платных услуг. Все наши деньги, которые школа зарабатывает платными услугами, мы тратим по плану. Частично они идут на оплату дополнительной работы учителей, частично на компенсацию затрат на энергоносители и, собственно говоря, на развитие.
У нас и дети включены в этот внешний поиск знаний, те дети, у которых есть мотивация к повышенному уровню требований. Речь об участниках олимпиад. Действует целая программа «Одаренные дети». Мы создали базу этих детей, поняли, кто, чем и как интересуется. Мы проводим регулярнее семинары с детьми, с родителями. Родители должны четко понимать, что ни один ребенок не может быть везде хорош, он должен выстраивать систему приоритетов, с помощью тех же родителей. Ребенок не должен разрываться от чрезмерной нагрузки – в младшем и среднем звене это семь-восемь предметов, потом они превращаются в три два, а потом и в один.
Мы довольны таким сужением приоритетных интересов. Это большая кропотливая работа, потому что родители очень часто не понимают, что олимпиадное движение и подготовка к ЕГЭ – это разные виды деятельности, разные педагогические процессы. Их можно и нужно разделять. И тогда родителям понятно, что мы делаем и зачем.
Мы привлекаем к подготовке этих детей вузовских преподавателей, разных уровней. Если к подготовке к участию в муниципальных олимпиадах привлекаем в основном из наших ВУЗов, то в этом году наши дети для подготовки к участию в федеральных олимпиадах ездили с учителями в Москву. И это дает результаты.
На муниципальной олимпиаде наш мальчик написал работу на 99 баллов, мы гордимся такими результатами. Это в системе, мы оплачиваем это из платных услуг, постоянно к ним приходят учителя, кто-то раз в неделю, кто-то два, мы предоставляем возможность выбора. Не просто родитель нанял репетитора для одного своего ребенка, а мы подбираем по интересам детей нужного специалиста, собираем детей в микрогруппы, создается еще и соревновательная мотивация. Школа в этом принимает очень большое участие.
— Такая результативность гораздо выше, потому что соревновательнос
Работа в группе из 3-5 человек, которые интересуются теми же проблемами, что и ты – это всегда возможность что-то обсуждать, выискивать новую информацию, и объяснять ее другу – лучший способ усваивать новое, увлекательный и плодотворный. Не случайно ведь есть пословица: «Объяснял-объясн
— Мне в детстве повезло – у меня двое друзей учились в вашей школе, еще двое из нашей, 67-й, перешли в 13-ю и мы соревновались на всех олимпиадах. Я помню, какой кайф обставить друга на олимпиаде. С одним из них мы после этого обязательно проводили несколько боксерских поединков, чтобы выигравший на олимпиаде «не больно задавался, что шибко умный».А кайф-то какой в таких соревнованиях.
Это очень «заразная» вещь, и родители и дети прямо подсаживаются на такие соревнования. И это сильно влияет на результаты. У нас уже в прошлом году результаты были выше, а в этом году еще больше растут. Мы второй год входим в ТОП-500 школ России. Причем это на самом деле не очень много, учитывая, что почти две первые сотни – это Москва и Питер, около 70-ти школ — Казань и на 80 регионов оставшиеся две сотни — это совсем мало. Мы и по выигрышам в олимпиадах, и по результатам ЕГЭ постепенно выходим вперед.
В прошлом году довольно незаметно это прошло, в этом немного помпезно. У нас даже О.Ю.Голодец была в этом году, сказала, что именно такие учреждения, где есть и база, и учителя, нужно в первую очередь поддерживать и обещала помочь с пристройкой. Мы сейчас делаем проектную документацию на капитальный ремонт этого здания и пристройки со спортивным залом. Но таких средств у нас самих нет, самостоятельно мы не сделаем этого никогда, это исключено.
Результаты, безусловно, есть тогда, когда ты над этим планомерно работаешь. Но вот что приятно. У нас была значительная часть учеников, которая уходила в физико-техническ
Дети, не задерживая друг друга, растут каждый в своём темпе. На десять процентов за полгода рост качества знаний по математике! Подрос – переходи в следующую группу, на другой уровень. Я готова все группы обучать по продвинутым программам, но это будет насилие и издевательство над теми, кому это никогда не пригодится. Все в ваших руках. Родители начали было искать связи, чтобы их дети попали в группу «продвинутых». Я говорю: остановитесь! Вам это пока не надо. Вам вот отсюда нужно пройти вот эти ступеньки и пройти вот сюда. Пока ребенок этот путь не пройдет, его дальнейшие усилия не имеют смысла.
— В таком движении есть мотив. Если в самом начале ребенок решает – я тупой, мне это никогда не осилить – он и двигаться не будет и думать перестанет.
Мы в математике добились колоссальных результатов, и тут же точно такую схему сделали по языку. В этом году у нас восьмые классы пошли в таком же режиме, те, которые в прошлом году были седьмые. Это очень накладно по составлению расписания. Это очень проблематично – соединить, вытащить… Это трудоемко. Но это очень интересно! Этим заразились абсолютно все – и мои замы, и педагоги.. Они сначала как-то сквозь пальцы на это смотрели – как это мы будем детей делить?! На способных и не очень? На дурачков, что ли? А сейчас все прыгают и заражены этим моментом – каждый соревнуется сам с собой.
Теперь о важном. О воспитании в школе. Я, когда сюда пришла, ужаснулась – дети не здоровались со мной. Потом присмотрелась – не только со мной, они не здороваются друг с другом, с учителями, просто не здороваются.
Я человек открытый, демократичный (Ага. Пока все соглашаются со мной. А.Ш). И я абсолютно обожаю детей (а это похоже на правду. А.Ш.). Я люблю их, они любят меня и у нас все взаимно. И я не могу понять – я пришла первого сентября, я была на всех линейках, собраниях, я выступаю, я поздравляю. И вдруг третьего сентября со мной не здороваются! Я в шоке.
Я считаю, что сейчас все стали более открытыми. И прежде всего мое ближайшее окружение- замы. Потому что раньше всё здесь было немножечко по-другому. Была дистанция с директором. Сейчас моя дверь всегда открыта. У меня тут ходят все, и когда кому нужно – он меня увидит и поговорит со мной, в любой момент. Не знаю, насколько это правильно.
У меня тут военно- морской принцип управления. Мы посовещались, я всех выслушаю, начиная с самого младшего по звания, и приму решение. Я за всё здесь отвечаю. Это однозначно.
Хотя я была на каких-то курсах, где говорили что это не правильно. Но я говорю – это, может быть, в Америке не правильно, у нас это пока так. Я принимаю решение, я и отвечаю. Но вместе с тем я готова выслушать всех, кому нужно что-то сказать. Мы переубеждаем друг друга.
— Человек, пока спорит — готовится к тому, что ему будет делегирована ответственность. А если он тупо принимает команду – он за последствия не отвечает. Ему приказали – он выполнил. А там хоть трава не расти.
Вы, как психолог, понимаете, почему это всё происходит.
— Если человек не спорит, а просто выполняет команду, ни черта он ничего хорошего не сделает, как нужно, сто процентов.
Поэтому у нас вся работа коллегиальная, я и работаю, и доказываю, и ругаюсь со всеми без исключения.
Когда я пришла сюда, я привела с собой своего зама по воспитательной работе. Это человек, который четко понимает задачу, но никогда со мной сначала не согласна. Я вытащила её из педагогов дополнительного образования, и она делает то, что нужно. Она понимает меня с полу — слова, я понимаю её. Мы работаем в тандеме. Она редко со мной соглашается сразу. Очень смело отстаивает свою позицию. И мне это тоже интересно.
Мы с ней сумели заинтересовать остальных замов, когда предложили органы ученического самоуправления. Это мое совершенно четкое мнение: ничего с воспитанием лидерских качеств не получится, если с самого раннего детства не научишь ребенка жить в коллективе. Когда мы с вами учились — у нас чего только не было: редколлегия, кульмассовый сектор, кто-то за спорт отвечал, кто-то за учебную работу, староста следил за прогульщиками, за порядком в классе.
Все это было. Каждый в классе занимался своим делом и нес ответственность за то, что ему поручено. И это, в принципе, было всем интересно. С развалом коммунистической идеологии развалилась и эта система воспитания. Решили, что это совсем необязательно. Маринина, которая работала здесь замом предыдущего директора, согласилась на эту задачу — программу развития личности ребенка. Мы долго конфликтовали. Но, в конце концов, она не согласилась со мной душой. Вплоть до того, что первого ноября, в средине года, взяла и ушла. Она говорила – нам не нужно самоуправление. Мы уже пытались его сделать, главное, что это никому из детей не интересно. Пришла Ольга Юрьевна, все вдруг стало детям интересно, дети с превеликим удовольствием участвуют… Уже не просто участвуют, а в целом ряде мероприятий являются инициаторами и организаторами, уже непосредственно осуществляют всё.
— Чтобы понять – скажите, в каких именно мероприятиях они осуществляют это все? Танцы – шманцы — обжиманцы?
Я про флэшмобы, дискотеки не говорю, это они делают с легкость и удовольствием всегда. У нас существует шефство старшеклассников над младшими, Одно дело, когда учитель рассказывает, как и почему нужно переходить дорогу, совсем другое, когда это делают такие же дети, чуть постарше, на собственном опыте. Делают это интересно, в своей манере. У них есть руководитель, который с ними занимается, чтобы это было интересно.
У нас это называется «Союз неравнодушных». Недавно они посчитали, что в школе недостаточно футбола для старших классов. Мы обсудили, открыли им секцию. Они с пониманием относятся к тому , что что-то затратно. Мы предложили им посчитать, каков будет спрос, сколько на это понадобится времени, сколько тренеров – они все это делают самостоятельно.
Вот они решили, что им нужно выпускать не газету, как это делается (у нас нет для этого оборудования), а радиопередачи про жизнь в школе, такое оборудование есть. Старенькое, что-то в нём разлаживается постоянно, но оно есть. Мы его подреставрировал
И мы уже говорим и о видеопрограммах, у нас есть такая возможность — транслировать видео в фойе. Они не просто посещают мероприятия, они делают видео и фото, пишут заметки. Пока мы размещаем их на нашем сайте, что-то транслируем здесь. С ними работает вожатый, у нас есть теперь и такая ставка. Здесь и уровень воспитанности можно поднимать, они сами его отработают. Здесь формируются группы, которые делятся на подгруппы с персональной ответственностью за определенную часть дела. Мы опускаем потихоньку этот опыт со старших классов уже до младших, до тех малышей, которые раньше были «октябрятами».
— Все эти занятия и есть то самое, что психологи называют грамотная, правильная соцциализация.
Абсолютно нормальная. И родители ее поддерживают. Старшие ходят, проверяют горячее питание для младших, вносят свои предложения. Мы с ними раз в месяц собираемся за круглым столом, с активом. Они мне рассказывают, на что мне надо обратить внимание, спрашивают, можно ли им заняться чем-то конкретным. Мы с ними согласуем план мероприятий, а через месяц снова собираемся и рассказываем, о том, что сделала я по их поручениям, что они сделали.
Они абсолютно всё понимают, на что требуются какие средства, на что нужно больше времени. А где нужна только инициатива. Они очень активные участники образовательных отношений. Не просто слова, какие-то дети что-то там согласовали, а именно активные участники образовательных отношений.
— Я чувствую, Макаренко у вас в любимчиках как автор педагогических книг.
Есть такое дело. На самом деле я вообще психологию люблю, читала практически все, что психологи написали об образовании. Это даже стало опасным для меня в какой-то момент, я так увлеклась, что стала подумывать «Ой, бабушки мои, как бы шизиком не стать самой». Когда только пришла в школу, со мной работали две девочки – психологи, так меня прямо занесло. Дело не в Макаренко. Сама жизнь доказывает, что живет и работает, а что нет.
— Очень совпадаете в векторе движения с Высшей Школой Экономики. Там студенты тоже все время свои полномочия расширяют во влиянии на процесс обучения, налаживают обратную связь. Мой сын говорит так: мы-то сначала думали, что все просто, что-то подкрутим, подтянем, а все оказалось сложно. Возникают экономические вопросы, организационные вопросы. А потом чуть не попал в эту ловушку. Начинаешь решать вопросы, на которые нет компетенции. Начинаешь изучать что-то новое, и не получается быстро, потому что это знание нужно было еще вчера. И начинаешь отставать!
Неизбежно он придет с к тому, что появится потребность кому-то что-нибудь делегировать, контролировать исполнение, результат. Только так и учатся лидерскому поведению, управлению людьми. Придется планировать за других, всё равно невозможно все самому сделать. А для этого придётся создавать определенные структуры. Если говорить об ученическом самоуправлении, они сами для себя очень многие вопросы решают.
— Создавать структуры – для этого необходимы не только полномочия. Нужно и желание и умение привлекать к делу других. Мотивацию нужно уметь создавать. Ладно, у меня шило в заднице, говорит он, а другим-то зачем всё это нужно?
Во-от! Тут начинается проблема мотивации Во-первых, мы изменили критерии эффективности и, соответственно, стимулирования учителям. Например, если мы говорим об Единых Государственных Экзаменах. Какое-то время они были в критериях, сейчас их рекомендовал уже исключить, мы их исключили еще до этого.
Я считаю, что ЕГЭ – это просто форма контроля знаний учеников. Она не может входить вкритерии оценки эффективности работы, в стимулирование, мы все просто по должностнымобязанностям готовить ученика к сдаче экзаменам.
Она не может быть формой стимулирования, а что может? Например, личные сайты учителей, на которые они выкладывают какие-то свои материалы, собственные наработки. Это дает много интересного. Это работа в тех же профсоюзах, это работа индивидуальная с детьми, индивидуальные достижения детей, с которыми ты работаешь, как учитель. Те же публикации. Ведь когда человек учится, что такое публикация? Это результат самообразования.
— В «Вышке» публикация, особенно на Западе, это высший критерий оценки преподавателя. Человек, которому есть что сказать о своих исследованиях коллегам — высоким профессионалам, может учить студентов своим примером. Не поучать транслируя уже известное знание, а вместе ставить новые задачи и добиваться их решения, мыслить вместе, работать в совместной мыследеятельност
Много критериев, которые, по сути, обеспечивают появление мыслящих детей. У нас каждый год много выпускников «стобалльников», в основном по литературе и русскому языку, но появляются уже и в точных науках, в направлениях «химбио», и «физмат».
В основном мы обучаем социально-гумани
Естественно для отдельных учеников мы делаем специальные группы. В десятом классе мы учим по индивидуальному плану, то есть они у нас расходятся по разным предметам. Это удобно и учителям и ученикам. У нас есть «стобальники» и там и там.
Почему мы вошли в «ТОП-500?» У нас все сдают ЕГЭ по четырем предметам. У нас дети в 10-11 классах учатся по индивидуальным планам, это удобно всем. Они расходятся по этим 4-м направлениям. Пусть мы всех принять в старшие классы не можем, но наши дети, которые не попадают в старшие классы по рейтингу, настолько конкурентоспособ
— А куда уходят те, кто не проходит по рейтингу в ваши десятые классы?
Ну, есть же другие общеобразователь
— А куда остальные пойдут?
Пусть думают. С приблизительными рейтингами они знакомы заранее. Они знают, насколько они конкурентоспособ
У нас 100 % выпускников поступают в ВУЗы. Большинство — на бюджет.
— Я считаю, что это просто такой этап в развитии страны – сейчас ВУЗов реально больше, чем потребность в них. Это уже меняется, ВУЗы сокращаются стремительно.
У нас многие поступают и на платные отделения. 94% на бюджет, и только остальные шесть – на платные. И то только потому что не добрали баллов на ту специальность, которую очень хотели. Есть такие специальности, в той же Высшей Школе Экономики, на которых обучают только на платной основе.
— Мой сын заявил с полной убежденностью, что по настоящему эффективно только платное образование, потому что студент точно знает, какие знания он хочет купить и для чего, как будет использовать их в будущем, а преподаватель за такие деньги имеет мощный мотив быть лучше всех на рынке образования, быть на шаг впереди всех прочих.
Смотря где это обучение. Он говорит о факультете экономики, который учит по программе, параллельной с Гарвардом. Студенты результаты своих работ отправляют туда для контроля, и если не результат не зачтут, даже права на пересдачу не имеют.
— Там тоже рейтинговая система, и те студенты, которые занимают первые места в рейтинге, получают стипендию, которая покрывает все расходы на образование. Понятно, что корпорации таких выпускников на клочки рвут после выпуска.
У нас в Саратове тоже много детей уезжает, и часто родители на этом настаивают, чтобы дети были по жизни конкурентоспособ
— Вот и хорошо! Это мощный вариант, но должна быть высокая внутренняя мотивация у ребенка к обучению. Я смотрю, что вы по уровню подготовки, методологии и мотивации к самоусовершенств
Мы очень стараемся, чтобы от нас выходили высококонкуренто
А.Ш. Это очень актуально, потому что в то же ВШЭ начинают с первого курса читать лекции по отдельным предметам на языке, и очень многие студенты к этому не готовы.
В хороших ВУЗах это уже как бы нормой становится, и мы начинаем это делать.
— Ну, раньше в хороших семьях это было нормой домашнего воспитания. До десяти лет у ребенка менялось два- три гувернера или бонны, которые говорили только на европейских языках, русского вообще не знали или знали плохо. Пушкин до семи лет вообще по-русски не разговаривал, уж не знаю, где была Арина Родионовна.
Я по своему ребенку смотрю, язык – это не всегда простое дело, не всем детям легко дается. Мы пережили это, иностранный язык в жизни не был необходимостью для выживания. У наших детей так е получится, они уже живут в открытом мире. У меня французский был в школе, и я его могу в любой момент «оживить», а английского я совсем не знаю. Я считаю, это очень актуально и у нас получили предложения учить нескольким языкам.
Вообще у меня в коллективе много экспертов, которые работают и на проверках, и на ЕГЭ. В различных комиссиях.
В этом году наши «иностранки отпрашивались на экзамены в ВУЗ, они слушали, смотрели и пришли, предложили – «А может у нас тоже попробовать два языка?» Тут многие стали вопиять –«А зачем это надо?». Я не переношу такого отношения, когда работают по принципу «как шло, так и ехало!» Куда ехало? Едет! Результата только никакого нет.
— Тут во первых, у человека шило в заднице должно быть, а, во-вторых, когда возраст переваливает через определенную границу, тяга к новизне сохраняется у немногих.
Дожитие!!! Это термин пенсионного фонда. В нашей школе он не приемлем совершенно. Я через два года буду «Дожитие» называться. Предпенсионный возраст, что вы хотите.
Вы прекратите так на себя наговаривать. Он, этот возраст, очень индивидуальный для разных людей, знаете сами, некоторые старики до смерти способны фору молодым давать по многим вопросам.
В предыдущей школе я достигла своего предела. Все, что там можно было сделать, я сделала. Все работало, все отлажено, максимум достигнут. И если бы я сюда не пришла, возраст дожития для меня бы уже наступил. А здесь – каждый день новый, постоянно что-то нужно придумывать, решать какие-то новые вопросы. Мне каждый день интересно жить. Я уже задумываюсь – не начать ли мне работу над докторской по психологии, потому что такое поле деятельности. Его можно настолько плодотворно отрабатывать… У меня каждый день тема отрабатывается, еще не до конца сформулированная
— Если даже не докторская, то книгу писать нужно, будут лучше формулироваться и повседневные задачи и опыт передаваться. Я книгу Амонашвили когда-то почти наизусть знал.
Очень многое хочется передать, сохранить.
Беседовал Алексей Шминке, бродячий философ.
