Когда в декабре я опубликовал на одном из саратовских сайтов материал «Порвали Парус», по слухам, из министерства донеслись слабые раскаты гнева в адрес руководства по поводу методов и стиля руководства директора «Паруса Надежды» г-жи Пяткиной. Однако, пожурив, ей поручили исправить «недостатки в работе» и она продолжила руководить сим богоугодным заведением.
Однако в министерствах всегда пропускают самое важное. Г-жа Пяткина – не просто неквалифицированный управленец, что в министерстве ей снисходительно простили бы – оно до краев полно такими неквалифицированными, умеющими наводить показуху и строить потемкинские фасады.
Г-жа Пяткина — Инвалид Великой Отечественной Жизни (ВОЖ), причем инвалид с детства. Ребенок из хорошей семьи медицинской номенклатуры, у которого в подсознании воспитывается установка, что выучившись на врача, неважно, какого качества, ты по праву рождения займешь в касте руководящее место, а там Бог не выдаст, свинья не съест. Управленец – это другая профессия, но у инвалидов ВОЖ такая мысль даже не возникает.
Что сделал бы нормальный управленец после критики? Собрал бы собрание, обсудил бы обидные слова, которые бы высказал коллектив, и внес конструктивные изменения в работу: перестроил бы приоритеты, бюджетировал бы получаемые ресурсы в соответствии с приоритетами, оптимизировал штатное расписание под эти приоритеты. Слава Богу, коллектив директору Пяткиной достался такой, что уже год прожил без всякого ее управления, и если бы его услышали хоть раз за этот год, то плыл бы Парус к новым надеждам и по сей день
Директор «Паруса Надежды» собралась поначалу писать опровержение, потом, осознав бесперспективность и бессмысленность подобного действа, решила поиграть в маленького путина – не сдавать тех, кого привела за собой, то есть людей, которые вместе с ней были признаны не нужными в том учреждении, которым она прежде руководила, в городской поликлинике. Она выдала им по итогам года премию, максимально возможную, поскольку никому из тех, кто непосредственно работает с инвалидами никакой премии не положено, по мнению директора. Ведь, по мнению директора – инвалида ВОЖ, больного на голов, где все вверх ногами, чем-то полезным заняты те, кто на виду, а это кадровик, бухгалтера и экономисты, они тесно сгрудились вокруг директора на одном этаже. Людей, занятых работой с инвалидами, г-жа Пяткина за год с лишним работы видела только тогда, когда водила гостей по реабилитационному центру, демонстрируя их слаженную и эффективную работу. Спросить, чего им не хватает, в какой помощи они нуждаются, что им необходимо, чтобы работать эффективнее, согласитесь, в присутствии посторонних как-то неуместно. Да и ответ на их запросы все равно звучал однообразно и коротко: «Не выделяет средств министерство!»
Поэтому сначала, прощаясь с коллегами, я услышал множество сожалений по поводу того, что я не все прописал, и предложений рассказать такое, что «сильно оживит следующий материал». Поскольку выслушивать информацию, ввиду засекреченности в повседневной жизни отдающую сплетней, мне не хотелось, я просто закончил отношения с центром.
Не тут-то было. Сначала мне начали звонить коллеги, чтобы узнать, куда я устроился на работу, и нет ли там местечка и для них. «Ситуация с каждым днем хуже, никому не известно, кто и сколько завтра поучит денег, все это – тайна за семью печатями, сегодня стимулирующие есть, а завтра на них денег нет, есть всегда только на зарплату любимчикам директора, и мы узнаем об этом, только поручив на руки деньги, потому что бумаги на распечатку квитков в центре нет. Для работы с инвалидами мы сами добываем краски, бумагу, расходные материалы, побираясь в элитных школах – кто из детей что принесет, чего в хозяйстве не сгодилось».
Людей оскорбляет, что их не предупреждают о том, что в текущем месяце, в связи с такими-то и такими-то кризисными обстоятельствами, их зарплата будет урезана. Это можно более-менее спокойно переносить, когда от предыдущей зарплаты что-то остается, а когда живешь месяц на двенадцать тысяч, потерять даже две три тысячи – это значит две недели ходить полуголодным. Оскорбляет, когда «по общему согласию», никого не спросясь, удерживается часть этой небогатой зарплаты в фонд присоединения Крыма. Сначала задевало, а теперь оскорбляет, что у директора находится повод и время пообщаться с коллективом только тогда, когда водители транспортного подразделения «социальное такси» спешно перехватываются перед порогом министерства, куда они подъехали устраивать «свадьбу», то есть гудеть во все клаксоны и выкрикивать протесты.
А большая часть коллектива ждет, пока недовольство у всех дойдет до кипения и страшно опасается, что именно их слова я упомяну в материале – «Только не пишите, что это я сказал. Мы все так думаем». Ведь каждый пришел сюда из каких-то важных для него мотивов, заранее согласившись с низкой зарплатой. Я пришел чистить карму, у кого-то дети и дом рядом, а кто-то, извините, просто этому учился. Наверное, это самая поганая черта инвалидов ВОЖ – порождать в людях страх, без причины, а что бы их самих боялись и жаловаться не смели. И этим они плодят новых ВОЖиков, без иголок ежиков.
Потом стали звонить инвалиды, в прошлом году уже заезжавшие на один или два цикла. Они жаловались, что в центре меняется атмосфера, раньше они жили весь цикл «как в раю», и это сильно отличалось от их повседневной жизни дома. Теперь они лишены то одного, то другого, все чаще ощущают себя лишними и никому не нужными. В выходные они предоставлены сами себе, живут как в тюрьме, и если их навещают родственники, то к ним относятся крайне подозрительно, недоброжелательно (директор озаботилась проблемой безопасности) и они стараются побыстрей убраться. Поездки по музеям, выезды на прогулки полностью прекратились (нет денег на бензин), дежурного воспитателя в выходные нет (никто не хочет быть под вечным подозрением кадровика – а что он там делает в выходные, как мы его проверим). Телевизоры есть не в каждой комнате, да и те показывают один-два канала – к нормальным коммуникациям не подключены.
В общем, в стране санкции, а в центре — кризис и разруха. Но разруха, как давно известно, в головах тех, кто считает себя управленцами. Напомню, что практика назначать хороших врачей управленцами, главными врачами привела к серьезному кризису в медицинской отрасли по всей стране. Главный врач – это не врач, а управленец, знающий специфику медицины. Главные врачи из числа врачей чаще всего начинают организационные изменения с того, что повышают себе зарплату, чаще всего этим же и заканчивают. Клиенты центра обучения и реабилитации в большинстве своем это те люди, которых нужно научить, как построить полноценную жизнь после медицинских ошибок, когда медики уже развели руками и сказали: «Сделать ничего невозможно». Поэтому, когда руководитель центра реабилитации пытается по максимуму наполнить его медицинскими услугами, потому что врачам по дорожной карте платят побольше, чем социальным работникам, соответственно больше платят и руководителю медицинского реабилитационного центра, это не есть хорошо. За время работы в «Парусе Надежды» мы с коллегами принимали половину клиентов в состоянии депрессии, иногда в предсуицидальном состоянии. И выпускали их с новыми надеждами, сложившимися планами и с острым желанием вернуться в центр снова.
На прошлой неделе позвонил любимчик всего центра из первого заезда на открытие центра после ремонта и мой личный любимчик Дима Трошин из Балаково, больной ДЦП, в январе прошедший очередной цикл реабилитации. И сказал печальные слова «Если там все будет также, как сейчас, я больше в «Парус» не поеду. Там все по-другому. Мы там больше никому не нужны!».
Когда он приехал, большинство оборудования и водолечебница еще не работали – Центр инвалиды ВОЖ сдавали к определенной дате. И все изменения, которые в нем произошли, достигнуты с помощью психологических техник и истинно любящего отношения всего персонала.
Приехав на первый цикл, он с трудом передвигался, очень плохо разговаривал. После реабилитации начал занимается в секции легкой атлетики в Балаково. Похоже, там сегодня к управлению пришел такой же инвалид ВОЖ, зарабатывающий деньги на нормальных инвалидах. И куда бедному децепешнику податься?
Самое удивительное в том, что коллектив не изменился. Это те самые люди, которые за грошовую зарплату готовы в зубах таскать своих воспитанников из одной процедурной в другую, из мастерской в мастерскую, обучать и наставлять, прививать привычку чувствовать себя нормальным человеком, несколько ограниченным в возможностях. Вот только они сами никому не нужны.
Инвалидам ВОЖ, чтобы чувствовать себя нормальными, даже достойными людьми, достаточно управлять деньгами и несколькими обязанными им по жизни подружками. А что там делается с инвалидами, что еще можно сделать, чтобы эту работу оптимизировать, какие найти для этого внебюджетные источники, какие организационные формы для оказания платных услуг – это уже вне сферы их забот. Но и в число услуг, гарантированных государством для людей с ограниченными возможностями не входит строительство башни из слоновой кости для принцесс из числа инвалидов ВОЖ.
У управленцев из рядов инвалидов ВОЖ есть одна приятная забава – вместо того, чтобы придумывать, как сделать то, что нужно для дела, и принять соответствующее управленческое решение, долго разводить руками, перечисляя устаревшие в прошлом веке инструкции, почему этого делать нельзя. Как говорил мой отец, пока не покинул этот подлый мир: «Посмотри, что там делает твой брат, и скажи ему, что так делать нельзя!» Чем и меня подталкивал ввязываться в лихие братские забавы. Если нельзя, но очень хочется, то не просто можно, а нужно!
Например, попытка организовать платные услуги для тех, кто не хочет стать инвалидом, но может, поскольку не умеет правильно построить свою жизнь, и способен за это заплатить, разбилась об инструкции. Согласно этим инструкциям на плечи тех, кто способен эти услуги оказывать, должны ложиться и накладные расходы всего центра (а значит, и расходы по дополнительной оплате директорских любимиц), и расходы по рекламе, в результате на оплату дополнительного труда и так сильно загруженных работников оставались бы менее тридцати процентов. Согласись директор создать при центре некоммерческое партнерство, в которое входили бы только востребованные специалисты, и сдай им в аренду возможности пользоваться оборудование центра в нерабочее время, ситуация могла перевернуться с головы на ноги. Специалисты получали бы большую часть заработанных денег, а у центра бы появились деньги хотя бы на расходные материалы и микрододелки, средств на которые не нашлось за весь год директорства г-жи Пяткиной. Правда, подружкам бы ничего не досталось, но, думаю, они бы обошлись, и так они работают не больше всех.
Так что штопать парус руками, не приученными к иголке с ниткой, так же бессмысленно, как вводить управленческие изменения людям, которые не способны и не обучены даже линейному управлению в спокойное время.
А тут кризисъ! А тут в головах разруха!
Беда, барин! Буран!
