И ведь на то он и гарант, чтобы гарантировать что-то и себе самому.
Владимир Владимирович — человек с интуицией, так что давно почуял: дела в стране ой как не хороши, и транзит власти не за горами.
Но как человек со специфическим опытом Владмир Владимирович не доверяет никому, поэтому никакие договоренности его не устроят, ему нужны железные гарантии — законодательные. Необходимо чётко и без помарок решить задачу: как остаться у власти, прекратив быть президентом.
Снова становиться премьером, сделав президентом марионетку вроде Медведева? Совсем уж смешно.
Отдать власть по телевизору своей дочери или кому-то ещё, как завещал великий Ельцин?
Мы, конечно, дураки, но не до такой же степени.
Остаётся конституционно продлить срок президентского правления или придумать себе новый статус — незыблемый, пожизненный, божественно-олимпийский. Второе предпочтительнее.
Как назваться? Да все равно — Председатель госсовета, Лидер нации, Отец народа, Величайший гений современности. Но конституционно закрепить необходимо.
И разговоры об этом начались.
Сначала издалека, устами Зорькина, два месяца назад: а не настала ли пора реформировать Конституцию?
Закинули удочку — народ и ухом не повёл.
Потом и Кремль начал подпевать: назрели конституционные изменения.
И снова никто не возмутился, мы ведь не французы какие-нибудь.
А теперь и сам Владимир Владимирович пару раз, не форсируя, мягко намекнул: основной закон нуждается в корректировке (читай- введём для меня особую высочайшую должность).
И снова в Багдаде все спокойно.
А завтра, в День Конституции, он собирается выступить, и все ждут, не откроет ли он карты.
Может и не открыть. Но не откроет завтра, откроет послезавтра, не он — так кто-нибудь за него, Кадыровы всегда найдутся.
Навязать стране бессменного правителя постараются непременно — это закон жанра для тех, кто пришёл во власть хитростью и задержался в ней слишком надолго. Для тех, кто обрёл обязательную в этом случае мечту-идею — владеть и править до смерти.
Для тех, кто считает, что «после смерти Ганди и поговорить не с кем».
И совершенно понятно, почему Владимира Владимировича не посещает простая мысль: «А почему бы мне в семьдесят лет просто не уйти на покой, довольствуясь тем, что я самый известный и богатый человек в мире?»
Боится.
