Главный храм Вооруженных Сил РФ, с которым уже связан целый ряд скандалов, — это не канонический, синкретический (синтетический) религиозный объект.
По замыслу, он православный, но в его мыслимом образе присутствуют отличные от христианских воинствующие мотивы германо-скандинавской (а может, и славянской) мифологии и следы традиционного шаманизма.
В самом деле, этот храм откровенно и явно должен олицетворять воинствующий дух нынешней России — поэтому он и вооружённых сил, поэтому и ступени из военных трофеев как символ попрания реального, а не духовного врага.
Кроме того, существует и особая риторика его становления, воинствующий «контекст», ничего общего не имеющий с христианским смирением, но указывающий на то, что верховным «божеством» становится воин.
Так и видится в этом образе одноглазый Один, его верные вороны и волки, валькирии и копьё Гугнир, которое так же, как и российские ракеты, никогда не полетает мимо цели — все, как в Скандинавии, только русское.
А кому не нравятся скандинавская мифология, могут заменить Одина на куда менее известных славянских богов-воинов: Перуна, Руевита и Свентовита.
Впрочем, подойдёт и Арес, и почти обожествляемый Георгий Победоносец — кому что ближе.
Главное, при этом не изменится — молиться в этом храме предполагается богу войны, а не мира.
Ну, и что-то от архаического шаманизма в этом образе присутствует. И благодаря почти впадающему в транс при разговорах о нем Сергею Кужугетовичу, который и есть «главный жрец» этой ментальной конструкции. И благодаря привычному переносу практик шаманизма на нашу нынешнюю реальность — ведь сплошные заклинания у нас сейчас, шаманские пляски и бряцания копьями: «лети, лети, не упади», «мы самые страшные, вас победим и съедим».
Что касается самого Сергея Кужугетовича, то кому, как не ему, никогда не служившему и не воевавшему, шаманить и плясать под бубен вместо военных баталий — приходится обходиться иными, доступными и соответствующему натуре, средствами.
В любом случае, сей религиозный объект очень походит на языческий храм — своей аурой, своей ментальностью, своим (прошу прощения!) трансцендентальным феноменом.
В нем должны приноситься и будут приноситься жертвы — вся страна будет жертвовать своим благополучием, чтобы процветала воинствующее начало нынешней России.
Жертвы уже приносятся и самому храму — поборами у военных. Капище требует жертв.
