Сразу следует оговориться, что вынесенное в заголовок название очередного творения Стивена Спилберга не имеет особого отношения к теме. Точнее говоря, вообще никакого отношения не имеет. Хотя речь именно о великане (эпитеты будут предметом пристрастной оценки), который в отечественной литературе остался под именем Сергей Довлатов.
Написал он не так уж и много – не чета Льву Толстому или даже Федору Достоевскому, чьи собрания сочинения чинно пылятся в букинистических развалах. Довлатова там не найти. Или найти, но только по очень большой удаче. Хотя, честно говоря, думается, что дело вовсе не в художественных качествах (как, по каким критериям сравнить этих писателей друг с другом?), а банально – в тиражах. Когда Довлатов (уже посмертно) пришел на российский рынок, многотысячные тиражи советского времени канули в ту же самую реку забвения, что и породившее их государство.
Благодаря чему же смог он остаться в истории русской литературы? Если про стиль, то ничего нового он не изобрел. Со времен Хэмингуэя писать рублеными фразами и скупо делиться эмоциями – это уже не новинка, а, скорее, устоявшийся тренд. Пользовался этим стилем умело – так литература все-таки не ремесло, и романы талантливого поэта Дмитрия Быкова только это доказывают. Все правильно, и не к чему придраться, а все равно читать скучно.
Про содержание – тоже ничего особо оригинального. Банальная советская действительность, отраженная в тысячах однотипных романах, которые, словно пресловутые дома из заставки к «Иронии судьбы», выстраивались на полках районных библиотек. Об этом писали все, кому не лень – начиная с Юрия Домбровского (вот уж кого стоит вспомнить в качестве прелюдии к Довлатову!) и заканчивая махровым социалистическим китчем.
Тогда остается только уникальная интонация, которую Сергей Донатович сумел выработать и которой он, словно сладким ядом, пропитал страницы своих произведений. Яд, судя по всему, действует до сих пор. А уникальность интонации – в полном отсутствии сентиментальности и жалости к самому себе. Ведь что самое страшное в любой неприятной ситуации – вдруг ощутить жуткую несправедливость по отношению к себе-любимому (любимой)! И сразу опускаются руки, и хочется пожаловаться на жизнь. А жаловаться бесполезно. И зэку – бесполезно, и надзирателю (вспоминая повесть «Зона») – тоже бесполезно. Все нужно принимать, как должное. Как то, что произошло, потому что не могло не произойти. И тогда любые бедствия переживаются намного спокойнее. Просто потому, что – а кто сказал, что ты должен быть лучше остальных? С такой интонацией вдруг становится намного проще жить, правда выдерживать ее – задача не для слабосильных. Даже могучий великан Довлатов продержался не так уж и долго, да и написать успел явно не все из того, что хотел.
Впрочем, даже этого достаточно. Хотя бы для того, чтобы в любой туристической поездке по пушкинским местам вспоминать про «войлочные бакенбарды» официанта из довлатовского «Заповедника». Или невольно вспоминать историю каждой вещи, которую укладываешь в дорожный чемодан, послуживший Сергею Довлатову прообразом для одноименного произведения. А уж про атмосферу газетной редакции из «Компромисса» и вообще нечего рассуждать – кто из журналистской братии не шел на подобные компромиссы? Про «Иностранку» и «Зону» вспоминать не стоит, ибо это – тот опыт, который вряд ли захочется приобрести по собственной воле.
Несколько дней назад Довлатову исполнилось бы 75. Это ведь не так уж много. Живы еще даже те «старшие товарищи», которые когда-то прорабатывали молодого автора и учили его уму-разуму. Фамилии не стоит называть. Да и вообще, разве это возраст для писателя?
Несколько лет назад, когда аналогичный юбилей отмечался со дня рождения Владимира Высоцкого, возник вопрос – а кем бы был Владимир Семенович в современной России? Народным артистом и художественным руководителем «Таганки»? Бунтарем-поэтом с седой шевелюрой и полным отсутствием телеэфиров? Вряд ли возможно ответить однозначно на этот вопрос. Слишком многое изменилось, слишком другое время по сравнению с тем, где такой феномен, как Высоцкий, вообще был возможен. А что с Довлатовым? Как он повел бы себя в условиях санкций? Вернулся бы на Родину или остался бы писать злободневные тексты в Нью-Йорке?
Сложно даже предположить, как могла развернуться траектория его судьбы в непростых координатах современной политики. Закрадывается крамольная мысль – может и хорошо, что не пришлось бы этой траектории разворачиваться? В конце концов, можно спокойно читать тексты Довлатова, не опасаясь сразу двух крайностей: либо их тихого исключения из библиотек в силу неправильной авторской позиции, либо включения во всевозможные перечни с итоговым доведением подрастающего поколения до чувства стойкой аллергии по отношению к данному автору. Хотя тут стоит оговориться – парочка произведений Довлатова все-таки оказались в том самом перечне 100 книг, рекомендованных для внеклассного чтения подростков. Значит. хотя бы фамилия будет на слуху у современных тинейджеров. Это уже радует.
И еще радует, что посвященный ему байопик снимает именно Алексей Герман. Есть надежда, что получится не очередная нумерованная легенда, как у Лебедева, или развесистая клюква, как у Хотиненко. Хотя, как посмотреть. Сам Сергей Донатович наверняка бы разразился едким фельетоном.
