В последние недели блогосфера и новостные ленты социальных сетей периодически обновляли информацию относительно установки памятника Ивану Грозному в Орле. Не самый благожелательный персонаж русской истории, наконец, удостоился увековечивания в бронзе, причем не столько в качестве царя, сколько в качестве основателя этого русского города.
Конечно, такое событие не могло не вызвать очередной раскол по линии «патриот – иностранный агент», «либерал – консерватор» и так далее. Да мало ли этих самых линий раскола можно при желании найти в современном российском обществе? Вопрос совсем в другом. Пока один французский философ Мишель Фуко выискивал повсюду стратеги власти, другой – Мишель де Серто – обращал больше внимания на практики нейтрализации этих стратегий. Разумеется, со стороны простого народа, который живет здравым смыслом, а этот смысл на то и здравый, чтобы игнорировать громкие слова, а заниматься незаметным и постепенным улучшением своего жизненного пространства. Не то чтобы борьба, но и покорным претворением в жизнь не сильно попахивает. Впрочем, в России это давно известно. Не зря же гласит народная мудрость, что в нашей стране строгость законов возмещается необязательностью их исполнения.
Так и в этой ситуации можно увидеть не только определенные идеологические намерения, но и то, как они постепенно трансформируются, совмещая самые различные интересы и подчиняясь динамике взаимодействия различных сил (не обязательно даже политических).
Хватает в этой ситуации и своих парадоксов. Например, парадоксальным является тот факт, что сам царь Иван, скорее всего, никакого отношения к основанию города не имел, ибо основан он был на территории, управлявшейся Земской Думой. А вот реальным основателем очевидно был князь Михаил Воротынский, в силу извечной российской несправедливости известный гораздо меньше своего суверена. Хотя именно этому полководцу принадлежит честь победы над татарами в битве при Молодях, после чего разуверившийся в своем опричном воинстве царь Иван Васильевич отказался от опричнины вообще. До революции, между прочим, Михаила Воротынского прекрасно помнили, свидетельством чего является памятник «Тысячелетие России», на котором князь есть, а вот для Ивана Грозного даже в ряду правителей места не нашлось. Так что сейчас властитель все-таки взял реванш по отношению к своему подданному. Так сказать, перехватил славу первооснователя.
Интересно, что Михаил Иванович Воротынский своего памятника тоже недавно удостоился, только в селе Воротынец. Парадокс только в том, что князь Михаил Воротынский имеет такое же отношение к основанию этого села, как и царь Иван Грозный – к основанию города Орла. А именно – село, конечно, основано было, но немного позднее, когда сам знаменитый полководец давно уже покоился в могиле. Так что разобраться в перипетиях борьбы двух образов стало практически уже невозможно, все сплелось в плотную веревку из региональных амбиций, густо замешанных на стремлении уловить общегосударственные тренды.
Для полноты картины осталось еще поставить памятник кому-нибудь из пострадавших от опричного террора или просто вписать казненных в длинный перечень жертв политических репрессий. В качестве варианта прекрасно подойдет, например, митрополит Московский Филипп, уже давно причисленный к лику святых. Вот так и получится, что будут стоять в относительной близости друг от друга памятник палачу и жертве. Хотя, для России в этом опять-таки ничего невозможного нет. Так даже правильнее с точки зрения высшей справедливости. По крайней мере, не возникает желания снести фигуру не соответствующего политической конъюнктуре деятеля и поставить на его место кого-нибудь другого. У каждого свое место.
Хотя можно отметить и еще одну закономерность. В качестве наиболее выдающихся исторических деятелей рассматриваются исключительно правители, им ставятся памятники. Не успел возвыситься памятник Грозному, как в Москве уже ставится фигура Владимира Святославовича, прославившегося крещением Руси. А еще можно вспомнить недавнюю попытку установить в Саратове памятник князю Святославу, будто посещавшему эти места во время разгрома Хазарского каганата. Попытка не удалась (ввиду вполне определенных националистических коннотаций организаторов), но вполне актуально смотрелась в тренде современной исторической политики, когда патернализм воспроизводится даже в отношении к прошлому. А регионы естественно разбирают имеющихся правителей, пытаясь приватизировать и закрепить за каждым регионом более-менее значимую фигуру (благо, что русские правители успели достаточно поездить по Отчизне, поэтому и памятники им есть, где ставить). Историческая достоверность – не в счет, достаточно какой-нибудь вероятности и заинтересованности местных элит в туристическом имидже своего региона. Вот и получается, что очередной феномен массового исторического сознания является продуктом не только чьих-то идеологических усилий, но и напрямую связан с экономическими интересами, культурными возможностями, да и с самым обыкновенным удобством.
Какой же вывод из этого можно сделать? Пора забыть об исторической истине и привыкнуть, что мы живем в пространстве мифов. Как доказывает реальность, самой эффективной стратегией демифологизации оказывается придумывание какого-то мифа. Главное, в данном случае, чтобы новый был не хуже прежнего. Иначе закрыть шкатулку Пандоры будет не под силу даже тому, кто ее открыл.
