Денег становится меньше. Речь даже не об уменьшении платежеспособности населения, о чем в преддверии праздника как-то говорить не получается – слишком большие толпы заполняют магазины. Речь о деньгах в более глобальном смысле.
Парадоксально, что это случается как раз не в России, где общепринятая процедура перемещения денег из кармана работодателя в кошелек продавца посредством статистического гражданина происходит следующим образом: получить деньги на карту, найти банкомат, снять нужную сумму, отдать наличные продавцу, убедиться в том, что на следующую покупку снова нужны деньги, после чего алгоритм повторяется. И так поступают, по подсчетам банков, 80% процентов россиян. Карта пока для обитателя российской провинции остается чем-то вроде кошелька, в котором деньги удобно хранить, но не в качестве платежного средства.
Вроде бы, с одной стороны – это признак отсталости, а с другой – приверженность традиционным ценностям. Ибо хочется чего-то материального, что можно ощутить, почувствовать. По крайней мере, в тот краткий миг, после которого с кровными деньгами предстоит расстаться. Хотя расставаться, кстати, с безналичными деньгами легче, при одном важном условии, о котором напоминал Жорж Милославский из комедии Гайдая – «если. Конечно, они у вас есть».
А вот в Европе – все не так. В скандинавских странах наличными деньгами совершается всего 20 процентов платежей, и это еще не предел. В перспективе (причем, уже не столь отдаленной) речь идет о том, чтобы полностью отказаться от наличных денег. Во-первых, все операции с ними обходятся государственной казне дороже, а во-вторых, считается, что переход на безналичную систему расчетов позволит резко снизить число финансовых преступлений. Правда, пока это утверждение остается лишь манифестом намерений, но тенденция обозначена очень четко. Может получиться так, что уже следующее поколение не застанет металлических «кругляшков» и цветных кусочков бумаги с нарисованными на них цифрами.
Не велика потеря? Ну тут как посмотреть. С точки зрения удобства и комфорта, вроде бы несомненно. Впрочем, до первого случайного отключения электроэнергии, при котором придется обходиться без хлеба насущного, не говоря уже об остальном наборе продуктов питания и предметов первой необходимости. С точки зрения безопасности – довод сомнительный, потому что уменьшение уличных краж еще не уменьшает общий объем преступности. Просто, делает его невидимым и неосязаемым – до тех пор, пока случайное обращение к своему счету не позволит обнаружить недостачу. Киберпреступность – это уже даже не фантастический фильм!
Однако, есть вещи и посерьезнее. Утрачивая представление о материальности денег, не лишаемся ли мы того культурного багажа, который ненароком и приучал следующие поколения к основательности и материальности всеобщего товарного эквивалента. Смогут ли дети оценить образ Кощея, который, как известно, «над златом чахнет»? Или сопереживать Буратино, лишающемуся золотых монет? Все эти персонажи перестают вызывать различные эмоции, кроме, пожалуй, одной – легкого сожаления. Мо, как же так – не догадались воспользоваться банковской картой. Или еще проще – перевели бы все на свой счет, и ни один кот Базилио с лисой Алисой был бы не страшен.
А сама музыкальность названий, бередящих детский ум и прививающий тягу к странствиям и приключениям? «Тут были собраны и перемешаны монеты самых разнообразных чеканок и стран: и дублоны, и луидоры, и гинеи, и пиастры, и еще какие-то, неизвестные мне». Это, конечно же, сундук Билли Бонса, куда заглядывает Джим Хокинс, еще не подозревающий о своем грядущем путешествии к острову сокровищ. Когда вместо всего этого многообразия остается только заскорузлый (с точки зрения лапидарности) «евро», то впору задуматься о судьбах европейской культуры. Стоит ли плыть вообще к острову, если истинное сокровище скрыто в путине банковских счетов и невидимых для глаза валютных операций, которые можно произвести из любой точки мира? Есть вполне резонное опасение, что ради последовательности нулей и единиц, способной зашифровать даже самую ошеломительную сумму, вообще плыть куда-то не за чем. А можно просто продолжать сидеть в своем офисе/кабинете/классе/аудитории (нужное подчеркнуть), поскольку отныне приближение сказочной мечты определяется пополнением виртуального счета на виртуальные же рубли, доллары или евро.
Почему виртуальные? Потому что этих денег можно даже не увидеть, их посредническая функция практически скрывается от глаз пользователя. Он просто работает, а потом набирает несколько комбинаций цифр на терминале, — и вот, искомая вещь получена. Если это волшебство, то оно какое-то другое, не похожее на детские представления о чудесах. Чудо – оно ведь потому и представляется чем-то незабываемым, потому что случается крайне редко (хотя и с завидной регулярностью, если вспомнить про новый Год), а когда чудо превращается в обыденность, то грош ему цена. В прямом и в переносном смысле.
Процесс расколдовывания мира переходит в свою очередную стадию, итогом чего становится отказ и от зачаровывающей роли сокровищ. Их больше нет. Герой Дюма так и не станет графом Монте-Кристо. Неразменный пятак не вернется к своему хозяину.
Взрослые перестают верить в сказки. Просто потому, что им часто приходится их рассказывать. Похоже, мир взрослеет, и уже неотвратимо.
