Праздников мало не бывает – заручившись этим радостным слоганом, члены политического клуба «Аргумент» провели очередное свое заседание, посвященное проблеме государственных праздников и их роли в политической жизни страны. Поводом для столь неожиданной повестки стал недавно прошедший (причем, мимо большинства российских граждан) День народного единства, отмечающийся 4 ноября.
Как свидетельствуют данные социологических опросов, это праздник еще не успел закрепиться в памяти россиян, по крайней мере, признают его праздником лишь 16 процентов граждан, в то время как 47 процентов видят в нем не более чем очередной выходной день. Самое забавное, что, несмотря на прошедшие с введения этого праздника одиннадцать лет, далеко не каждый житель России в состоянии даже правильно сформулировать его название.
С постановки модератором заседания Маргаритой Козловой вопроса о том, почему памятные даты становятся или не становятся значимыми для народа, и началась оживленная дискуссия.
От лица историков (а кому, как не им, разбираться в вопросах исторической памяти?) выступил доцент Саратовского государственного университета Владимир Хасин, который выдвинул сразу два тезиса. Во-первых, ни одна памятная дата не имеет оснований для закрепления в народной памяти, если не сопровождается ритуальными компонентами (и это было единогласно поддержано присутствующими), причем ведущий передачи «Время от времени» Данила Сорокин тут же подкрепил это теоретическое утверждение свежим примером с «Бессмертным полком». Во-вторых, расколотость российского общества на множество отдельных страт не способствует выработке эффективных памятных дат (а вот это положение уже вызвало бурную критику!).
Ведь сама по себе политика памяти нацелена именно на объединение общества, причем корни у такого способа объединения протянулись уже не на одно столетие, соответственно, и поставленный вопрос можно было бы переформулировать в следующем ключе: насколько эффективна та политика памяти и тот подбор памятных дат, который существует в современном российском обществе?
Понятно, что все тот же День народного единства, появившийся когда-то как способ стирания из народной памяти годовщины Октябрьской революции, оказался «пустой датой». Пустой даже не с точки зрения историков, которые могут до хрипоты оспаривать соответствие установленной даты реалиям Смутного времени (напомню, что 4 ноября считается днем изгнания польских интервентов из Москвы), а с точки зрения наполнения этой даты реальными аналогиями и контекстами для современного российского гражданина, который вряд ли настолько ненавидит поляков.
Сбалансированную позицию выразил замдекана юридического факультета Михаил Данилов, который за время, прошедшее с прошлого заседания клуба, уже успел стать доктором наук. По его словам, праздники должны отражать актуальную повестку дня, то есть непосредственно соотноситься с той реальностью, в которой живет современный россиянин и в обосновании которой у него и возникает определенная потребность.
С этой точки зрения, допустим, не совсем понятным становится праздник День России (до 2002 года – День принятия декларации о государственном суверенитете Российской Федерации), который отмечается 12 июня. Просто потому, что непонятно, от чего (или от кого?) стало независимым государство, которое ведет свою родословную еще с момента призвания варягов. Или мы должны допустить, что до 1991 года оно было оккупированным, а то и просто захваченным?
Зато в России не хватает праздника, обозначающего и иллюстрирующего принцип федерализма, а если этот принцип не представлять и не поддерживать на уровне праздничных и дат и соответствующих им повседневных практик, то вряд ли существование столь многообразного и неоднородного государства, которым является современная Российская Федерация, окажется долгим.
Не менее важен и региональный аспект. Просто потому, что кусок того «суверенного пирога», которым щедро делились власти далеком уже 1991 году, для многих регионов оказался настолько лакомым, что переваривается до сих пор. Причем, не в самых лучших для страны в целом контекстах, зачастую чреватых не только «местным колоритом», но и вполне конкретными националистическими замашками. Впрочем, для Саратовской области вопрос обзаведения собственным прошлым («парадоксальная вещь!») так и остается актуальным до сих пор. Неоднозначный пример с Увеком только это обстоятельство подчеркивает!
Выводы, к которым пришли участники дискуссии, носили одновременно пессимистичный и оптимистичный характер. Пессимистичный – потому что каких-то эффективных (и главное – долгосрочных) стратегий политики памяти создать пока не удалось. Оптимистичный – потому, что понимание важности и необходимости таких стратегий постепенно доходит. Причем до тех, от кого непосредственно зависит их разработка – как на федеральном, так и на региональном уровне.
Вот, кстати, к вопросу о Саратове! Конечно, можно, ничтоже «сумняшеся», заполнить исторический вакуум теми событиями, установить принадлежность (как пространственную, так и временную) которых не под силу ни одному даже самому дотошному историку. А раз ничье – значит общее! Например, почему бы не зафиксировать Саратовскую область в качестве исторического места приручения коня? Или первого применения искусства добывания огня?
Лошадиные кости и остатки костров саратовские археологи с удовольствием предоставят… А там можно и на большее замахнуться! Если африканские коллеги уже «застолбили» за собой историческую «прародину» человека, то место возникновения каких-нибудь последующих популяций до сих вакантно.
Смех смехом, а вот вопрос остается актуальным. Понятно, что на будущий год губерния собирается праздновать свой очередной (за последние несколько лет) юбилей. В этот раз – восемьдесят лет с того момента, как Саратовский край превратился в Саратовскую область. Но вот эффективность проведения подобных пышных (а в этом сомневаться не приходится!) мероприятий окажется прямо пропорциональна тому образу будущего, который будет (или не будет) сформирован для губернии, а также умению «власть предержащих» встроить данное празднество в повседневные практики горожан. Здесь, к сожалению, как в физике – других законов нет. Остается только пользоваться теми, что есть, либо в очередной раз задаваться вопросами о культурной амнезии…
