Иди же сюда, иди же к нам, неумелая, но молодая “актриса”! Мы уже готовы воспринимать твои неловкие потуги сыграть роль в качестве “игры”! Почему бы и нет?!
Хотя, тут следовало бы чуть-чуть ввести в контекст.
Однажды, ожидая своей очереди в поликлинике, я вынужден был созерцать по работавшему там телевизору какой-то очередной российский сериал (на приёме у стоматолога именно эта часть оказалась в итоге самой жуткой – всё остальное берёт на себя анестезия). На экране, через турецкую жару, какими-то бездарными диалогами несколько актрис продвигали – с явной неохотой – телегу сюжета к очередной, громкой, свежей рекламной паузе. Даже я, совершенно не интересующийся телепроектами, узнал в одной из них – среди толпы молодых и незнакомых – театральную актрису хорошей, прежней школы. Глядя на неё, я испытал чувство неловкости – с её умением, с тем трудом, который она в самой себе выпестовала за годы обучения и репетиций, реплики, произносимые ныне, с экрана, выглядели, мягко говоря, убого. Конечно, её присутствие в этой дурной постановке делало честь наборщику актёров (кастинг-мейкеру?), но в данном случае как роль, так и реплики, и действия – всё это не могло быть спасено даже величайшей актрисой – потому что таковы условия самого “произведения”, замысла, реализации.
И спрашивается – зачем ей играть в этом сериале? Тот, кто легко ответит: “но ведь жить-то надо как-то”, думает – в принципе – верно (а кто так не думает?). Но мысль можно продолжить ещё чуть-чуть – и пофантазировать.
А если все-все хорошие актрисы откажутся играть в подобных вещах? Не получится ли так, что бездарные “писатели” просто не смогут продать телевидению свои “сценарии”? Нет, не получится. Потому что телевезионщики наберут студенток, готовых за что угодно попасть “в телевизор”. А как бы сделать так, чтобы эти студентки тоже отказались играть в вещах дурного вкуса?
А вот этого уже никак не сделаешь. Потому что на любое бездарное место всегда стоит очередь из более бездарных, неспособных даже на него, жаждущих. И девальвация вкуса приводит к тому, что актёры, обладающие мастерством для Шекспира, берутся играть в сценариях – не буду называть ничьих имён. И тут вот включается чудесный механизм, когда скверное и дурное заставляет служить себе сильное и умелое.
Потому что поток культуры, срастающейся с шоу-бизнесом постоянно угрожает бездарными “актрисами”. Последние даже будут рады утереть нос своим взрослым коллегам: “Я молодая и красивая, и за что её, старуху сорокалетнюю берут, а меня нет? У меня вон и губки бантиком, и грудь колесом, и ноги от ушей, и с волосами всё в порядке, и мне девятнадцать, чёрт побери!”. Она уже воспринимает себя как готовый продукт.
В ней есть всё, кроме – искусства, кроме вложенного для искусства труда. Потому что труд в искусстве неочевиден. И многим кажется, что его вовсе не существует, а лишь художники – от самомнения – напридумывали себе “чтоб повыпендриваться”. К примеру: давайте ограничим, говорят, присутствие западной музыки в радиоэфире. Так говорить можно только если для тебя что балалайка, что симфонический оркестр, что рингтон в телефоне – всё одно, музыка. А то, что качественной музыки (эстрадной, понятное дело) у нас очень мало, а некачественной – много-много, об этом никто не думает. Зачем? Если серьёзному композитору и музыканту нужны полгода для продумывания одной композиции, то сам виноват – Вася с соседнего района в день выкладывает “ВКонтакте” пятнадцать новых треков. А что, не музыка? Музыка. Вот и поставим её в эфир. А что, не сценарий? Сценарий. Вот и поставим его в эфир. Раскручено на всю катушку действие принципа плохой актрисы.
А мы будем привыкать к дурным вещам. Лишь тот, кто что-то умеет, кто знает цену своего труда, может сказать: “нет, я отказываюсь”. Потому что сказать “нет” – это тоже возможности, даруемые искусством, привыкшим выбирать лучшее или вовсе не играть в эти игры. Всем остальным следует раскрыть объятия пошире: к вам направляются молодые и красивые “актрисы”, они неумелые и неловкие, но им можно всё простить – пока они молоды, пока их не состарило время.
