Сентябрь завершился тихим, весьма скромным праздником, но от того не менее значимым для многих горожан, считающих себя людьми как минимум культурными, и хоть сколько-нибудь образованными. «Великой Малышке» Тамаре Петровне Фокиной 28 сентября исполнилось 75 лет: возраст для дамы настолько почтенный, что скрывать его не имеет смысла – настала пора им гордиться. Особенно если дама сохраняет не просто ясный, а острый и блистательный, прекрасно организованный рациональный разум, которым не устает щедро делиться, консультировать дипломников и дискутировать с диссертантами.
Поскольку «при социализме» философия марксизма-ленинизма входила в группу не просто важных, а краеугольных и обязательных дисциплин для всех учившихся в университете, то послушать лекции философа, который на лекциях и семинарах не тянет «нуду», а учит думать, сбегались со всех факультетов.
Вся техническая интеллигенция оборонных предприятий Саратова помнит единственного методолога «женскаго полу» из комитета проблемно-деловых игр, в которые переиграли все без исключения руководители сколь-нибудь значимых предприятий города, растерявшиеся с нагрянувшей катастрофой перестройки. Методология принятия решений в «новых» экономических условиях требовала хоть каких-то ориентиров. Многие из игр, призванных эти ориентиры отыскать, вошли в городской фольклор (например, «Гурьевская каша») и в учебники, статьи и методические пособия по управлению, теперь называемому «менеджментом».
Те, кто решил учиться в Поволжском кадровом центре, плавно перешедшем под номинацию Поволжской академии государственной службы, не мог миновать тщательного изучения этих ориентиров, возводимых в нормы и правила кафедрой методологического обеспечения управленческой деятельности, которую Тамара Петровна создала и которой руководила до очередной реорганизации академии в институт управления.
Постоянные посетители музеев в дни открытия выставок и презентаций имели честь и удовольствие не только встречаться с ней на поэтических вечерах, но часто и формировать «собственное» мнение, основываясь на ее всегда блестящих и мудрых сентенциях «по поводу». Часто эти сентенции выражены в форме коротких стихов, прозванных «Тамариками»
Наконец, любители вдумчивого, «философического» чтения знакомы с ней по монографиям, впрочем, похожим на романы: «Саратов-Маалот», «Четвертая Элоиза» и другим произведениям. Список публикаций Тамары Петровны исчисляется почти тремя сотнями статей и монографий.
Тамара Петровна, как случилось, что, обладая кладами символического капитала, являясь творцом и хранителем значительной части культурных капиталов нашего города, вы не сумели (не захотели) конвертировать и монетизировать эти россыпи в экономический капитал в денежном выражении? Тем не менее, вы этим «как бы» не озабочены. Каким образом у вас получается так «демонетизировать» ваш огромный личный символический и культурный капитал?
Т.Ф.: Давайте тогда начнем с начала – как я тут появилась и что для меня Саратов? Где я жила в Саратове? Где были мои кафедры, на которых я училась или заведовала? Почему и кто в России меня считает философом, по какому труду моему? Это, несомненно, «Метафизика Саратова», это моя визитная карточка. Эта статья написана «с досады». К этому моменту жизни (97-й год – это было недавно, это было давно..) я поняла, что Саратов – место, где мне придется жить достаточно долго. Многие мои близкие друзья начали покидать Саратов, строить жизнь и карьеру в других местах.
И я подумала – раз я здесь остаюсь надолго, может быть, навсегда, не могу ли я что-то сделать для того, чтобы мне было тут нормально жить? Найти какое-то осмысленное оправдание, почему я тут остаюсь. Многие из тех, кто был важен в моей жизни уехали, кто в Петербург, кто в Москву, кто в Киев. Даже моя ближайшая подруга уехала в Москву и стала там строить свою систему смыслов.
И уж если я тут остаюсь, мне нужно самой придумать что-то такое, чтобы оправдать свое присутствие здесь. Я говорю о не праздничной стороне жизни, а о тех смыслах, без которых жизнь невозможна.
И второе. Как раз в это время появились работы о метафизике Петербурга, Москвы, по метафизике ландшафта. Появились работы о том, что в каждом городе есть своя метафизика, замысел места, дух места. О Петербурге много написано было к тому времени, больше чем о Москве. Там работала группа авторов, а у меня тогда не получилось привлечь к идее метафизики Саратова никакого коллектива.
И я одна села, очень тщательно, хотя в значительной степени подражательно, написала про метафизическую сторону Саратова как особого места. Я помню, как встретил эту работу профессор И.Н.Горелов, наш известный лингвист. Он Саратов не очень любил и считал его не вполне достойным такого описания. Когда он с работой познакомился – признал, что город достоин такого типа описания, что можно построить модели города и попробовать их обсудить, с ними стратегически работать.
Для этого необходимо не только смотреть, когда город возник и кто когда в нем жил, но какой в этом смысл и как с этим смыслом можно работать. В какой степени по-разному город живет и развивается в зависимости от того, какой смысл в тот или иной период его жизни занимает доминирующее место, какую роль он играет в жизни города.
Эта работа задела какие-то глубинные вещи, появились проектные идеи по стратегическому позиционированию Саратова. Под эти идеи появились гранты и пошла работа по этим грантам, две конференции по стратегическому развитию города удалось провести. Были предложены направления, модели развития Саратова. Основной интерес был у краеведческого музея, у литературных музеев и у тех, кто занимался стратегическим развитием. Тогда появились и упрочились контакты с Центром стратегических исследований Приволжского федерального округа (ЦСИПФО). Это – экспертная и проектно-аналитическая организация, созданная в мае 2000-ого года для изучения и разработки технологий управления развитием. В ней работали как методологи и эксперты Олег Генисаретский, Вячеслав Глазычев, а позднее – Петр Щедровицкий. Появилось финансирование, удалось собрать интересную группу экспертов, куда входили не только философы и краеведы, но и экономисты, географы, управленцы.
Я писала статьи о том, что мы не должны подходить к Саратову эмпирически, все время нужно прописывать какую-то стратегию развития. Сама статья «Метафизика Саратова» – к ней все время возрождается интерес. Проходит какое-то время – интерес к ней опять просыпается, она на новом витке городской жизни что-то объясняет, помогает понять.
В последнее время в фейсбуке появилась группа «Жить здесь», которая участвует в общественных слушаниях по поводу развития городских пространств, вариантов застройки центра города. Александр Ермишин, в ответ на какую-то мою реплику, активно заинтересовался, написал: « Я неофит, адресуйте, что можно почитать?».
Я послала ему эту статью, он прочитал и поразился: «Надо же, сколько лет я прожил в этом городе и даже не подозревал, что о нём можно так писать, что в нем столько смыслов и возможностей, что можно видеть столько путей его развития!» Они уже готовы по-другому исследовать город, как это делает Вышка (Высшая Школа Экономики) в рамках Центров прикладного урбанизма. Они работают над тем, чтобы организовывать городское сообщество, заниматься созданием и развитием групп по интересам, ресурсами и направлениями развития. И это уже следующий шаг – от метафизики к экономике и планированию.
А я пошла немного другим путем. Я продолжаю писать о ценностях и смыслах, связанных с Саратовом, эти статьи выделены у меня в библиографии в отдельную группу, и вышло уже несколько книжек, в заглавие которых входит «Саратов: «Пространственность развития и метафизика Саратова» (2001), Саратов: повторение и различие (2005),«Саратов — Маалот» (2010), отчасти, «Четвертая Элоиза» (2014). Саратов – это, пожалуй, самый главный «герой» большого массива статей и книг из всего, что я написала.
А.Ш.: Что значит капитализировать? Это значит – создавать какие-то структуры, либо общественные, либо управляющие городом, которые будут активно использовать эти смыслы как ресурс развития. Которые используют этот механизм в каких-то экономических, управленческих проектах, позволяющих его монетизировать, в виде основания для создания региональных брэндов, товарных знаков и так далее, правильно?
Т.Ф.: От метафизики чего-то до управления этими культурными элементами – очень длинный путь.
Нужно либо создавать и возглавлять какую-то группу, либо с этими проектами быть куда-то избранным, в какие-то властные структуры, либо входить как эксперт в совет по стратегическому планированию. Сначала как эксперт, а потом как проектант.
Я никогда не стремилась быть в центре этого процесса, руководить им. Вот известный тебе профессор Степанов. Он и в правительстве был, и в совет по стратегическому планированию входил, какие-то проекты писал. И сейчас его зовут туда, где обсуждаются вопросы стратегического планирования. Но он уже скорее парадная фигура, степень его влияния невелика.
А поскольку я все это время занимаюсь работой со студентами на факультете государственного и муниципального управления, переподготовкой государственных служащих разного уровня, работала с ними над проектами желательных изменений в тех структурах и организациях, откуда они направлены на переподготовку и повышение квалификации, постольку я могу все это включить в процесс преподавания. Не сложилось проектировать в рамках властных структур, но научить управленческому проектированию студентов и слушателей было необходимо, и это удалось. Так что сказать, что мои разработки никак не конвертированы, было бы неправильно.
Можно, конечно, оценивать по-разному результативность моих усилий, но сегодня обсуждение метафизики Саратова уже нельзя вычеркнуть из городской истории и из городской культуры. Сделана попытка разгадать эту метафизику, описать ее и превратить ее в модель. Эти модели есть. Просто никто этим в нашем смысле не занимается. Сегодня возникли другие методологии, другие способы организации, целые институты, которые занимаются развитием городских смыслов и культурных пространств. Им еще предстоит доказывать жизнеспособность их подходов.
А.Ш.:А может быть, и доказывать никто не будет. Сегодня уже существуют способы и управленческие подходы, властные подходы, позволяющие не осмысленное и не обременённое смыслом пространство монетизировать в финансовый капитал. Пусть неэффективно, зато с выгодой.
Т.Ф.: Работа с городскими сообществами – это большая работа. То, что делает институт «Стрелка», то, что делают те, кто занимается брэндом города уже на современном языке – они делают достаточно длинный проект по формированию группы, которые могли бы влиять на развитие города.
А.Ш.: Пока они (мы) идем длинным путем – конкретные люди разворовывают городские пространства… и физические, и символические. Помните, как хотели двигать памятник Чернышевскому и строить культурно-развлекательный центр?
Т.Ф.: Ну, «разворовывают» мне не хотелось бы говорить. Как бы, присваивают…
А.Ш.: Скажем так, «растаскивают»…
Т.Ф.: Вот. Растаскивают. По нормальным поводам. Им же нужно что-то строить, нужно работать. Я, в общем, понимаю застройщиков. И я понимаю и тех, кто охраняет это (старый исторический фонд), они пока что по разные стороны баррикад. И это неправильно. Они должны найти общий язык, потому что не трогать город нельзя и как бы трогать город нельзя. Это тот случай, когда мы не знаем, где поставить запятую. Вопрос метафизики города «затенился». Но сейчас мы снова пошли в историю города: проекты И. Сорокина, проект реконструкции набережной и Проспекта Кирова, проект парка как Швамбрании.
Почему все нам это нужно и именно в такой форме? У нас нет по-прежнему ответа на этот вопрос. Нужно нам это или не нужно – это зависит от того, кто мы. Пока мы на этот вопрос не можем ответить, ни во времени, ни перпендикулярно. Мы пограничный город? Вроде бы нет. Или мы купеческий город? Вроде бы тоже нет. Мы университетский город? Тоже в полном смысле сказать так нельзя. Саратов не Оксфорд и не Кембридж с их специфическим укладом всей городской жизни.
По моей версии, мы средний город: забирая хорошее от этой позиции, когда он не спешит и не влезает в авантюрные, или, может быть, рискованные проекты, у которого нет средств так преобразовываться, как Москва, например. Еще не факт, что наличие таких средств даст Саратову успех. Почему? Потому что как только один руководитель города уходит, начинается его критика – он растратил, разворовал, все делал неправильно, то ли велосипедную Москву сделал, то ли пешеходную, плиточную… Вот у меня пример под окнами Проложена по улице Рахова велосипедная дорожка была года полтора, два назад. Ну, по ней же нельзя ездить. Она в одном месте проложена, в другом нет. В одном месте ограждения стоят – в другом нет. Это все КУСОЧНО.
А.Ш.: Рваное пространство, потому что никто не держит целого, смысл никто не держит.
Т.Ф.: Не потому, что люди плохие, а потому что держать видение целого очень сложно. Это целый проект, в котором должно нуждаться большое количество жителей, которые должны отстаивать его право на существование.
А.Ш.: Таких людей, которые готовы отстаивать свои потребности, заботиться о целостном проекте, отвечать за его жизнь, в городе почти нет. Да их и в стране ничтожно мало. Мы в целом, жители города и страны, люди не взрослые, подростки безответственные.
Т.Ф.: Мне бы не хотелось такие заключения выносить о саратовцах. Кто знает, взрослые или нет, насколько взрослые. Саратов – город хитрый. Хитрый. Это тоже суть этого города. Вперед не суйся, но сильно не отставай. И так по клочкам, по закоулочкам, это вылепливание ласточкиного гнезда, постепенное освоение, вокруг этого идет битва то тихая, то громкая. Строимся, что-то все-таки добавляем в городском пространстве. Получается как бы одеяло, сшитое из лоскутков. Это может быть и хорошим моментом, если правильно осмыслить.
Если взять это в управленческом смысле – из этого тоже можно сделать ресурс. Потому что у нас рядом с ампиром и модерном – какой-то современный банк, рядом с симпатичным зданием – просто ужас какой-то. Всем этим удивительным многообразием должен кто-то интересоваться, все это кто-то должен держать и объяснять (и жителям, и гостям) Весь этот смысл в городе никто не держит, в городе никогда не было сильного отдела стратегического планирования. В городской администрации он то появляется, то исчезает, как важный или влиятельный.
В городе время от времени разрабатываются стратегические планы, даже очень хороший Генплан города создается время от времени. Но все это накатывает, как прилив, и с отливом уходит, «в никуда».
Какая уж тут монетизация символических смыслов как капитала? Не получается. Мы не играем в долгие игры. В долгую игру можно играть только тогда, когда есть прочная внутренняя уверенность, что ты угадал, что вот это – всегда будет важно. Что этот город предназначен для того-то. Для чего – уверенного ответа нет ни у кого, ни у лидера, ни у влиятельных или заметных городских групп. Это всё версии, но ни одна из них не присвоена городом как глубокая и основательная. Поэтому побеждает раздробленность, лоскутность, где рядом с великолепной архитектурой какие-то убогие развалины. Просто развалины…
А.Ш.: Давайте вернемся к вашим впечатлениям о городе, когда вы в него только приехали.
Т.Ф.: Я скажу – для меня это была сказка, когда я сюда приехала. Для меня это была сказка. Я была пионеркой, училась в 3-м классе, в селе Золотое, нас везли сюда по Волге, мимо утеса Степана Разина, и я здесь впервые была в театре. Я смотрела пьесу, которая называлась «Собака на сене». Это был театр, это было потрясение. Хотя я до этого видела и Вену, и маленькие австрийские городки (отец Т.Ф. Был военным, служил в оккупационной администрации в Австрии).
Потом, когда я сюда приехала в 57 году из Волгограда, Саратов был просто в прекрасном состоянии. Он был ухожен, не был таким как сейчас. Я жила на Вольской, в общежитии СГУ, когда в аспирантуре училась. Прекрасные улицы, снега невероятные, сугробы аккуратные, выше моего роста. Улица Рахова – улица парк, на ней цветы, кустарники ухоженные, она всегда было очень красивой. Даже когда мы в средине семидесятых сюда поселились. А потом как-то он перестал быть… цельным.
А.Ш.: Я жил в детстве на Железнодорожной и тоже помню огромные сугробы, на которых делали обязательно горки для детей, детский парк с зарослями каких-то душистых растений.
Т.Ф.: Все было естественное, непышное. Сейчас парки и бульвары чистят, но вычищают какую-то естественность. Саратов был городом таинственным, симпатичным.
А.Ш.: И очень упертым. В том месте, где в детский парк упирается улица Слонова, в заборе в дни моего детства всегда была дыра. Там был разъезд трех трамваев, было опасно для перехода, и ее заделывали, но на второй, на третий день она появлялась снова. Какой бы забор ни был – металлический, бетонный – дыра была вечной, при любых заборах. В конце концов, одно из трамвайных направлений убрали, и там стал официальный вход.
Т.Ф.: Мы – город с хитрецой, но и такой, консервативный. Это спасало нас от того, чтобы все сразу перестраивать в новых стилях, а сейчас он находится в таком состоянии, что за что ни возьмись, обязательно найдется кто-то и скажет: «Не тронь, это моё». Так что момент легких стратегических решений, кажется, уже упущен. Куда ни кинешься, это кому-то принадлежит.
А.Ш. Я же говорю, на клочки разобрали…
Т.Ф.: Я живу в центре города, но если я выглядываю из окна – я вижу не закрытые газовые трубы и всю жизнь я вижу помойку. Она в разной степени бывает убрана и ухожена, но она ВСЕГДА! И я вижу всегда разрытую улицу Белоглинскую, тоже ВСЕГДА. Она раз в год, как река, обязательно рвет асфальт, который по ней положен. Это река с золотым дном! Моя рациональность каждый год оскорблена.
Я понимаю, что это бесхозяйственность, даже наглость в каком-то смысле – туда же всегда можно открыто что-то закопать, а потом найти приличные деньги. По коллектору от гаражей вдоль «Белоглинки» можно пройти прямо до Волги, я недавно видела ролик на Фейсбуке. Но раз трубы есть, их можно просчитать – как нужно здесь строить, что можно строить! И я знаю, что здесь недалеко было кладбище, и что дом напротив потому так плохо заселяется, что он стоит на краю оврага и у вас всегда под окнами будет раскоп и яма с водой.
И я, когда заселялась в теперешнюю квартиру сорок лет назад, меня предупреждали – наш дом тоже на краешке оврага, вы будете обязательно ползти. Вот так и ползем и тратим бессмысленно ресурсы, река побеждает. У меня есть статьи про овраг как элемент городской и градостроительной культуры Саратова, и я склонна придавать этому метафизический смысл, рассматривать как судьбу.
Продолжение следует…
