В начале предыдущей недели закончился двенадцатый фестиваль документальной и телевизионной мелодрам «Саратовские страдания». О трудностях подготовительной работы в условиях кризиса и о конкурсной программе фестиваля мы беседовали с его бессменным директором, Татьяной Зориной.
Как такое затратное дело, как фестиваль, выживает в кризис?
Я, если честно, уже и сама не знаю. В этот раз Олег Павлович Табаков первый денег дал. Я никогда у него денег не просила. Он ведь не бизнесмен, не предприниматель, он не делает деньги для денег. Он просто работает, и зарабатывает деньги своим трудом. Он свое искусство делает. Я никогда и представить не могла, спросить у Табакова: – « Олег Павлович, дайте денег!» Я знаю – чтобы ему устроить его собственное большое дело, у него есть много друзей, готовых ему помочь. И он тоже многим помогает, детским домам, школам саратовским, просто просителям разным. Он через меня несколько раз разные суммы передавал. Но он просит никогда об этой помощи никому не рассказывать.
То есть, Табаков – такой мотор фестиваля?
Конечно! Не просто мотор, а друг и защитник! Для меня его поведение – это просто образец. По возрасту он уже может быть и консервативным, но он такой образец открытости всему новому. Он тоже всегда работает на позитиве. Он никогда не скажет, «меня кто-то не любит, поэтому мне не дают чего-то». Его все любят, отказать ему не может никто. Он как заклинание, денежный поток.
Мне вообще показалось странным, что на конкурсных показах было слишком мало людей, едва ползала заполнены, причём часть – это сами конкурсанты.
Нет, народу достаточно ходит, я же бываю на других фестивалях, могу сравнивать. Мы специально теперь в выходные основную часть программы показываем, на треть увеличилось количество зрителей, на дискуссиях, на мастер-классах очень много людей. У меня нет такого ощущения, что людей меньше стало.
Долгое время «Мегафон» был нашим спонсором. Они денег много не давали, но они нас рекламировали, покупали очень дорогие подарки для призёров, помогали так. Сейчас, уже третий год, они перестали с нами сотрудничать, не понятно почему, меньше денег из воздуха стали делать, очевидно.
Да им даже воздух не нужен для прохождения сигнала.
Смена руководства очень влияет на взаимоотношения. РБК нам очень помогал, были люди в руководстве, которые ценили и понимали кино. Всё это понемногу, но складывалось во вполне достаточные суммы, необходимые для достойной организации фестиваля. Сейчас всё меняется.
Кроме усталости, какие ещё чувства вызывает программа закончившегося фестиваля?
Мы же её несколько раз пересмотрели, еще в процессе отбора. Вот немецкий фильм, первое место в kino.dok. Надо было его в конкурсную программу брать, по организационным причинам не получилось. Некуда было.
Посмотреть его как-то можно будет? Я просто не успел, что-то другое смотрел.
Мы по фестивальным условиям можем его показывать либо в рамках фестиваля, либо еще один раз в рамках позиционирования фестиваля. Победителя можно показывать, право одного показа у нас есть, как эхо фестиваля. А когда начинаем следующие показы, мы должны перечислять деньги.
Игорь Сорокин сказал мне, что фильм «Удачное расположение» не грех бы саратовской власти посмотреть, чтобы поучиться – как многого можно добиться правильным позиционированием и созданием бренда города.
А у вас были какие-то свои приоритеты, вы согласны с тем, какие фильмы получили премии?
У меня возникло какое-то несогласие с тем, что вы на процедуру закрытия поставили игровую ленту Пускепалиса.
У нас внеконкурсная программа всегда связана с Саратовом. Если в рамках конкурсной программы мы стремимся дать представление о европейском и мировом кино, то в рамках внеконкурсной мы хотим позиционировать и представить своих, саратовских. Этому мы тоже научились в Европе. Они даже самое крошечное место, где проходит фестиваль, на это время превращают в центр земли, в пуп Земли. Это очень важно, креативно. Существует общий контекст игрового и документального кино, их диалог. Как мы могли Пускепалиса не показать? Там он, там Слаповский, там полно наших ребят играет. Это саратовское кино! А кто же его еще покажет?
В результате у меня сложилось и закрепилось предубеждение, что в фильме «Тото и его сестры» (гран-при фестиваля) сцены с наркоманами поставлены и сыграны актерами. Там мало того, что масса этических проблем возникает, так и еще такие откровения на камеру показа, что сильно похоже на игровую вставку. А после «Клинча» про совесть Пускепалиса эти сомнения становятся почти уверенностью.
Не, это особенности румынской школы документалистики. У нас же в позапрошлом году тоже румыны получили первый приз. Это у них какая-то школа есть. Это значит, что режиссер очень долго снимал и очень близко к ним подошел. Они стали его воспринимать как совсем своего. Но русское кино – это одно, такой достоверности у румын учиться надо. Подойти близко и при этом не переступать этических границ – можно очень пронзительное кино снимать
У нас тоже появляются ни на кого не похожие школы. Вот школа Разбежкиной. Ещё три года назад это было детское кино.
Разбежкинская школа – это какие ленты на фестивале?
Это «Продукты», «Вчерашний день», «Взвизжи», «Вместе». Она уже научила как-то их близко подходить к своим героям. Может быть, опыт румынских кинематографистов тут и помог. У нас раньше чаще всего немецкое кино побеждало. Мы, вообще говоря, чуть ли не единственный фестиваль, где своя, отечественная кинематография не отделена в отдельный блок, идет общей программой.
Да, на меня большое впечатление произвело «Вместе». Причём сначала я не понял, – ничего не происходит, много ездят, качели эти непонятные, на которых они, кажется, часами катаются с дочерью. А потом хватило одной фразы паренька какого-то кудрявого – «Это просто лучший фильм! Какая история!» и на меня нахлынуло. Я этот фильм внутри себя по кадру пересмотрел. И это здорово было! Российские фильмы должны патриоты ненавидеть. В каком развале и раздрае все в них происходит.
По моему, наши документальные фильмы – некий ответ «Левиафану». Они не обвиняют, как в «Левиафане» – это ты виноват, ты мужчина, и не надо ссылаться ни на Бога, ни на власть, кто кроме тебя? Ты Мужик, ты определяющая суть нации, причём какой нации! Ты отвечаешь за смерть жены, за всё! А здесь исследование женской части человечества, которая так мужика затрахать может, что просто жизни не остается, как во «Вчерашнем дне». И при этом такое обломовское «непротивление злу насилием» у главных героев! Они побеждают не тем, что стреляют, а тем, что терпят. Они этим победят!
И это рассмотрение мифов, мировых. Раз это уже было на плёнке – это существовало, если теперь это невозможно найти – это уже не существует.
В наших конкурсных лентах столько любви к людям, они провокационны, но не с целью унизить своих героев, а с целью их возвысить.
Поэтому мы и говорим, что наш фестиваль, несмотря ни на что, работает всегда на позитиве. Какие бы обстоятельства не складывались у героя, любовь автора к нему видна через них, сквозь них.
